— Тебе не нравится это? — насупилась я, смотря на нее в упор. — Оно восхитительно и было частью его семьи. Это многое значит, Гэбби.
— Я не хочу ношенное кольцо, — выпрямилась она и нахмурилась.
— По нему не видно, что его кто-то носил.
— Я хочу свое кольцо. Я уже видела то, которое хочу, — это платиновая «Принцесса» с бриллиантом пять каратов и стоимостью почти тридцать тысяч баксов.
— Гэбби, — сказала я шокированно, — это же куча денег.
— И что с того? Он может себе позволить.
— О, Гэбби, — вздохнула я, — могу я спросить тебя кое о чем?
— Да, о чем?
— Ты его любишь?
— Люблю ли я его? — Она посмотрела на меня как на сумасшедшую. — Лив, тебе пора вернуться с небес на землю. Люди больше не женятся по любви. Они женятся, потому что это необходимо. Они женятся, потому что это лучше, чем быть одним. После замужества можно получить налоговые льготы и другие преимущества замужнего статуса.
— То есть ты его не любишь?
— Мне нравится, что он миллионер. Мне нравится, что он сексуальный. Мне нравится, что он сделал мне предложение, — пожала плечами она. — Кажется, этого достаточно для меня.
— Но на самом деле ты не уверена в том, что этого достаточно. Иначе ты не была бы здесь, спрашивая мое мнение.
— Я даже не знаю, почему я здесь, — вздохнула она. — Думаю, все дело в моих гормонах, — сгримасничала она. — Быть беременной — это отстойно.
— Мама с папой знают?
— Конечно нет, — усмехнулась она. — Я не собираюсь говорить им, что меня обрюхатили, — внимательно глядя на меня, сказала она. — Тебе тоже лучше ничего им не рассказывать.
— Я и не собиралась ничего говорить. — «Поверь мне, дорогая сестренка. Я не хочу иметь ни малейшего отношения к твоему отвратительному заговору». Внезапно я поняла, что мне не было жаль Гэбби. Скорее наоборот, мне было жаль себя. В этой истории я оказалась пострадавшей стороной.
— Я знаю, ты всегда завидовала мне, Лив. — Гэбби взлохматила свои волосы и печально посмотрела на меня. — Но я надеюсь, что ты сможешь перерасти эти чувства. Теперь мы повзрослели.
— О чем ты говоришь? — раздраженно потрясла я головой. — Я не завидую тебе. Почему я должна завидовать тебе?
— У меня хорошая работа. У меня свой дом. Я красива. И теперь я беременна и собираюсь выйти замуж за миллионера.
— И?
— А у тебя дерьмовая работенка, за которую ты сколько получаешь? Десять долларов в час?
— Я зарабатываю тридцать тысяч в год, — уставилась я на нее.
— А живешь ты с соседями по комнате.
— Я снимаю квартиру на двоих со своей лучшей подругой, а не на пару со случайным мужиком с улицы.
— Ну хорошо, ты всегда завидовала тому, что я натуральная блондинка, а ты нет.
— Это шутка? — Я оглядела комнату. — Я попала на «Вас снимает скрытая камера»? Это шоу еще снимают? — У меня отвисла челюсть из-за того, что я узнала ту Гэбби, какой она была в годы нашей юности.
— О чем ты? — Она смотрела на меня пустыми глазами. — Ладно, Лив. Дело в том, что я хочу, чтобы мы перешагнули через те вещи, которые нас разъединяли все эти годы. Теперь ты станешь тетей.
— И? — Я почесала голову.
— И теперь тебе нужно быть более ответственной.
— Почему твой ребенок должен влиять на меня?
— Я не хочу, чтобы ты оказывала плохое влияние на моего…
— Гэбби, мне кажется, тебе надо покинуть мою комнату прямо сейчас. — Я прошагала к двери, открыла ее и уставилась на сестру. — Я не хочу нести ответственность за то, что я могу сказать дальше, если ты не уйдешь отсюда прямо сейчас.
— Лив, не надо так. Я просто пыталась сказать, что…
— Честное слово, Гэбби, мне все равно. — Я помотала головой. — Мне просто надо побыть одной.
— Хорошо, — фыркнула она, выходя из комнаты. — Я просто думала, что ты порадуешься за меня.
— Я очень за тебя рада, Гэбби.
— Хорошо. — Гэбби улыбнулась. — И если ты будешь вести себя хорошо, то, может быть, я помогу замутить тебе с Генри.
— С Генри, братом Ксандера? — У меня расширились глаза.
— Да, — оскалилась она. — Он очень симпатичный и хорошо сложен, и разве не будет здорово, если мы обе выйдем замуж за братьев?
— Да уж, то еще веселье. — Я выдавила из себя улыбку. Вот и мы, Джерри. Я мысленно простонала. Ни за что на свете я бы не хотела связываться с Генри. Он был наглядным примером жуткого и мерзкого человека.
— Я не сомневаюсь, что он холостой.