Обед готов. Больная просит есть. Но Поля прежде всего наливает тарелку Маше. Каждый лучший кусок принадлежит бесспорно Маше. После обеда Поля моет посуду, Маша тут же около нее.
— Сшей мне куклу, — шепчет она.
Посуда убрана, старушка из богадельни легла вздремнуть, больная заснула. Все тихо, только в кухне, при свете ночника, шьет Поля сестре из тряпок куклу. Маша, живо заинтересованная, беспрестанно спрашивает, где у нее будут руки, где нос. А Поля думает: «Если бы у меня были деньги, какую бы я славную купила Маше куклу». И воображение рисует ей куклу, которую она видела в окне табачной лавочки, в розовом платье и розовой шляпке. Она смотрит на Машу с состраданием. Ей тяжело, что другие дети, а не Маша будут играть этой куклой. Она целует сестру и принимается за работу еще усерднее. Но вот кукла готова, и, нечего сказать, красива. Брови и глаза выведены углем, щеки размалеваны свеклой, пакля на голове изображает волосы. Но Маша вполне ею довольна.
— Ах, Поля, да какая она хорошенькая! — восклицает она и в восторге обнимает сестру за шею ручонками.
Поля вполне вознаграждена. Она забыла даже о кукле в розовом платье и розовой шляпке.
Приходит из должности отец. Дети не любят его возвращения. Без него как-то тише в доме и они не так боятся. Поля зажигает свечу и накрывает ему обедать. Его возвращение уже раздражает больную. Она начинает придираться к нему, попрекать его тем, что он мало получает, что они живут в нужде, что печка дымит, что не на что купить лекарства и прочее.
Жена для Александра Семеныча уже давно тяжелое бремя. Было время, когда он страдал через нее, — теперь на его улице праздник. На упреки он отвечает упреками же, колет жене глаза стариной, подтрунивает, подшучивает над ее прежнею счастливою жизнью. Сыплются с обеих сторон тяжелые слова, голоса возвышаются, жена и плачет, и стонет, и рыдает, муж топает ногами и твердит ей, чтоб она ехала в больницу. Страшно детям. Маша жмется к Поле. Наконец Александр Семеныч надевает шинель, фуражку и уходит, сильно хлопнув дверью. Дети опять садятся в кухне. На столе горит ночник. Старушка из богадельни утешает Анну Спиридоновну и для вящего утешения придает Александру Семенычу эпитеты проклятого, лешего, пьяницы. Дети все это слышат.
— Поля, о чем это мама плачет? — спрашивает Маша.
— Ей больно, — отвечает Поля.
— А зачем папа кричал и топал? Зачем Никитишна его бранит! Слышишь, как бранит?
Поля и сама не знает, зачем все это. Она знает только, что это худо, и ей тяжело, зачем Маша об этом расспрашивает.
— Хочешь, я расскажу тебе сказку? — говорит она.
— Ах, расскажи, — говорит она.
Глазки ее блестят. Поля начинает рассказывать сказку, которую слышала от Никитишны. Отец возвращается домой. Но теперь дело гораздо хуже, он пьян, он шатается. Отвратительные сцены семейного раздора возобновляются. Дети, испуганные криком, нередко выбегают на крыльцо. Поля плачет, но она плачет не за себя. Ей жаль Машу. Маше холодно на крыльце. Она закутывает ее, согревает ей руки своим дыханием и плачет, плачет горько, потому что Маша вся дрожит, а она сама, бедный, беспомощный ребенок, выбилась из сил и не знает уже, что ей делать.
Анна Спиридоновна умерла. Смерть ее произвела перемену в жизни Поли. У Александра Семеныча была двоюродная сестра, также из чиновниц, Аполлинария Леонтьевна Медвецкая, немолодая дева, жеманная, немножко сентиментальная, а впрочем, весьма незлобивое существо, бывшая институтка. Она жила с матерью и содержала школу для девочек. При жизни Анны Спиридоновны мать и дочь Медвецкие очень редко посещали Глебовых. Аполлинария Леонтьевна, дева безукоризненной нравственности, считала предосудительным для своей чести навещать чаще женщину, на которую жаловался сам муж и распускал о ней двусмысленные слухи. По смерти ее, тронувшись на похоронах видом плачущих сирот, Аполлинария Леонтьевна предложила Александру Семенычу, чтобы Поля ходила к ней учиться в школу, и бралась приготовить ее к ремеслу гувернантки.