Вот и двор. Почти ничего не изменилось здесь. Добавилось только сараек вдоль забора. Вон еще голубятня. Окна, где жил брат с матерью, — Александр писал, что ему дали еще комнату — глядели во двор. Арсений остановился, чтобы перевести дух. Мысли блуждали в голове, ни на чем особенно не сосредоточиваясь. Он приехал в родной город, где живет его старая мать…
Сейчас он постучит (звонков здесь до сих пор не завели), и занавеска раскроется, кто-то взглянет на него через окно. Кто? Наверное, жена брата, Лиза, или сам Александр. В далекие годы, когда он возвращался домой поздно, в окно всегда выглядывала мать.
Ему постелили постель на старом диване. На том самом диване, на котором он спал еще в детстве. Теперь таких мощных диванов не делают — с высокой тугой спинкой, с жесткими валиками по бокам, которые для удобства можно опускать и тогда площадь дивана увеличивается, с деревянной, под дуб, полочкой, на которой неизвестный художник вырезал замысловатый орнамент. Арсений как лег, сразу почувствовал, что пружины у дивана перетянуты — Александр, хозяйственный мужик, не даст пропасть вещи.
У противоположной стены на кровати с никелированным ободком спал парень, повернувшись лицом к стене.
Александр сказал вполголоса:
— Мой Михаил. Хоть из пушки стреляй — не проснется.
На столике горел ночник. В синеватом полумраке комнаты племянник с русым затылком и оттопыренным ухом напоминал Арсению погибшего брага. У Коли была такая же, ершиком, челка. И левое ухо у него тоже оттопыривалось, обморозил в детстве, и поворот головы был тот же. И спал Коля на том же месте, только никелированной кровати тогда не было, а вместо нее стоял громоздкий сундук.
— Большой у тебя сын, — произнес тихо Арсений.
Александр наклонился, поправил сбившееся в ногах Михаила одеяло.
— Большой, — любовно прогудел он.
Арсений долго не мог заснуть, все удивлялся совпадению. Надо же, приехал в родной город и лежит на этом старом, чудом сохранившемся диване, а напротив, у стены, спит Михаил, его племянник.
Совсем уж рассвело. Тюль на окне, подкрашенный солнечным лучом, чуть дышал: была открыта форточка. Желтые блики плавали на противоположной стене.
В комнату, сонно щурясь и почесываясь, вошел Александр. Увидев, что Арсений не спит, кивнул головой.
— Погода сегодня как по заказу. Жарко будет.
Почмокал губами и вышел на кухню, откуда вскоре послышался шум наливаемой в чайник воды.
Арсений взглянул на часы: семь. Михаил безмятежно спал, раскинувшись молодым крепким телом на постели. Сейчас он лежал на спине, и Арсений снова внимательно поглядел на племянника. Нет, Миша не похож на Колю. Нос с горбинкой, скулы узкие, очертания бровей резкие — совсем другая порода. Арсений рывком поднялся с дивана, надел брюки, сунул босые ноги в ботинки.
На кухне Александр сидел на низенькой скамеечке около раскрытого окна и курил. Когда Арсений вошел, старший брат встал, привернул газ в плите и снова сел, показав рукой на соседний стул.
— Ну что? — тихо спросил он. — Как спалось?
— Спал… Ничего, — ответил Арсений.
— А я часов до трех не мог уснуть. Как ты приехал — ну хоть вставай…
— Что так?
— Сам не знаю, — Александр быстро затянулся и бросил окурок в ведро. — Колю вспомнил.
— Я тоже думал о Коле…
Братья помолчали.
— Все старался представить, какой он был в те годы. Как ходил, что говорил, какой-нибудь случай пытаюсь вспомнить. И знаешь, — вздохнул Арсений, — ничего конкретного. Ты-то постарше меня был, у тебя, наверное, побольше в памяти осталось. А я ничего не могу припомнить. Вот фотографию его вижу — перед самой войной Коля снимался. А чтобы так, конкретно, в жизни — нет… Даже обидно.
Александр наклонил голову, запустил в редкие седые волосы пальцы, несколько раз провел, как бы причесываясь.