– Но ты прав, – глубокий, липкий голос тек из симпатичного рта Саманты. Чем дольше я на это смотрела, тем более жутким это становилось.
– Слишком много неистовых, бредящих сумасшедших людей привлекло бы внимание "хороших парней". Мне было необходимо, чтобы демон выглядел, как человек, но не был человеком. Это работало бы.
– Итак, – Чавес хлопнул руками перед лицом Саманты. – Как мне убить того, что ты уже послал?
Саманта ухмыльнулась.
– Тебе должно это понравиться.
– Что-то я в этом сомневаюсь.
– Демон питается сексом с девственницами.
– Это мне известно.
– В старые добрые времена девственницами жертвовали, чтобы успокоить зверя. Я так скучаю по тем дням.
Чавес сделал нетерпеливое движение указательным пальцем и я уже знала, чего ждать.
– Хорошо, хорошо. Чтобы уберечь её от судьбы худшей, чем смерть, все, что тебе нужно сделать – это принести ее в жертву.
Раздался грохот. Сначала я подумала, что это прибытие поезда, возможно, торнадо или автобус с туристами. Но звук исходил из груди Чавеса. Абсолютная ярость.
– Изыди, – кричал он, – оставь это место.
– Слишком поздно, – глаза Саманты снова закатились, – я уже здесь.
Он поймал ее, поскольку она стала оседать, но уже спустя несколько секунд была в вертикальном положении.
– Я в порядке.
Ее голос снова был её собственным. Такими же были её глаза. Я была так рада, что она не могла меня видеть. Я выглядела потрясенной и, наверное, бледно-серой, как тротуар. Я не хотела испугать ее. С другой стороны, она была той, голосом которой говорил дьявол.
– Что я делала? – спросила она.
Мы промолчали, и она вздохнула.
– Дьявол?
– Да, – ответил Чавес.
– Я ненавижу, когда это случается, – она высунула язык и состроила гримасу. – Я буду чувствовать запах серы в течение многих дней.
– Мне жаль, что пришлось об этом просить, – пробормотал Чавес, – но я должен был.
– Что я говорила?
– Слышна ли молва о конце света?
– Молва есть всегда. Особенно после этого, – она указала пальцем в пустоту разрушенного Торгового Центра. – Духи были встревожены. Великое Зло находит свое продолжение, и, кажется, с каждым днем становится все хуже.
Мы с Чавесом обменялись взглядами. Этого следовало ожидать, если и новые и старые демоны высвобождались в неизвестной пропорции.
– Он сказал, что грядет апокалипсис, – пробормотал Чавес.
– Вероятно, он прав.
Саманта не позволила мне и Чавесу отвести её домой: – Мне слишком многое нужно здесь сделать. Мы должны быть готовы.
– Вы действительно думаете, что конец близок? – спросил он. – Его предсказывали в течение многих столетий.
– Рано или поздно это окажется правдой.
Когда она говорила не голосом Сатаны, в её словах было много смысла.
– Я могу поговорить с тобой наедине, Чавес? – Саманта повернула голову в моем направлении, хотя немного левее.
– Конечно, – сказала я. – Я буду... – я оглядела угнетающий бетонный проход, – здесь.
Я отошла не очень далеко, когда Саманта начала порывисто шептать. Глубокий голос Чавеса вторил ей так же пылко. Я не слышала, о чем они говорили, но не потому, что не пыталась.
– Привет.
Я подскочила. Сердце забарабанило так громко, что я едва могла слышать, замедлившись лишь при виде высокой, стройной, красивой белокурой женщины около ограждения. Я, должно быть, была слишком увлечена Самантой и Чавесом, чтобы заметить ее.
– Привет, – ответила я. – Я не хотела Вас потревожить.
– Вы не потревожили. Здесь весьма немноголюдно.
– Согласна, – это место приводило меня в дрожь даже до того, как появился Сатана.
– Он убьет Вас.
Я снова вздрогнула.
– Ч-что?
Она указала Чавеса.
– Он – воин. Он понимает, что иногда нужно пожертвовать одним во благо многих.
Мои глаза сузились.
– Кто Вы?
Она улыбнулась, и знакомое непристойное пульсирующее сексуальное желание вернулось, желание, вызванное демоном.
– Я не делаю этого с женщинами, – сказала я.
– Ты будешь.
Вероятно, она была права. Я открыла рот, чтобы позвать Чавеса.
– Он одержим. После несчастного случая.
Мой рот закрылся. Я действительно хотела это знать?
Угу.
– Какого случая?
– Одержимостью демоном. Бедный ребенок.
Я поглядела на Чавеса, который все еще разговаривал с Самантой. Если бы он посмотрел в мою сторону, он бы просто увидел меня, разговаривающей с безобидной девушкой.
Я вспомнила, как Чавес сказал Сатане: "Одержимость делает людей безумными".
Точно.
– Вы утверждаете, что он сумасшедший?
Она пожала плечами.
– Сумасшедший – относительное понятие.
Не в моей истории.
– Что случилось?
– Он был одержим. Его мать сделала все, что, как она думала, способно было изгнать демона.
Она облизнула свои губы, чем вызвала... мм-м... вожделение.
Я сжала свои зубы, противясь отклику, тянущемуся из низа живота.
– Она делала это весьма творчески.
Мои глаза сузились.
– Что, черт возьми, это означает?
– Вы видели его татуировку? Она сделала её сама, когда ему было пятнадцать.
Я нахмурилась.
– А потом?
– Она секла его, морила голодом, запирала в подвале. Обычные вещи, которые делают люди для изгнания дьявола.
– Дьявол – скорее тот человек, что делает подобные вещи.
– Невежество. Страх. Они – владения моего хозяина.
– Чавес был одержим, и поэтому его мать истязала его?
– Так же, как это делает он.
Мои руки сжались так, что ногти вонзились в ладонь. Боль ослабила и гнев, и выводящее из себя сексуальное вожделение.
– Как они боролись с одержимостью?
– Экзорцизм. Обряд изгнания демонов
– Это до сих пор практикуется?
Она нахмурилась.
– Каждый чертов день.
В это было трудно поверить, но что я знала?
– Как только Чавес был очищен, он стал самым опасным из всех охотников. Он был молод, но он был усерден. Он сделает все ради победы над демоном. Он ненавидит нас.
– Какая неожиданная новость. Все вас ненавидят.
– Но не Вы.
– Когда вы не вмешиваетесь в мое сознание, и я тоже.
– Вмешательство в сознание есть специфическая особенность моей работы, – её пристальный взгляд пробежался по мне. – Кстати. Он убьет Вас, Вы знаете об этом?
Сейчас, когда Чавес слушал Саманту, выражение его лица было жестоким. Он действительно казался способным на многое. Даже убийство.
– А Вы не станете? – спросила я.
– Я не говорила этого. Но Вы умрете счастливой. Я обещаю.
Я испытывала желание убежать, но куда? Независимо от того, куда я пойду, если не Чавес найдет меня, это сделает демон. Не лучше ли принять легкую смерть от руки друга, чем ужасную от рук Зла?
– Чавес, – закричала я, – принесите соль.
Нужно отдать ему должное, он прибежал бегом. Но она уже ушла.
– Это была женщина, – сказал он.
– Секс есть секс.
– Замечание, сделанное кем-то, кто никогда его не имел, – на секунду он умолк, – женщина – суккуб. (Распутный демон в женском обличье. Соответствующий суккубу демон в мужском обличье – инкуб. Прим.переводчика)
– Благодарю за подсказку.
– Наш демон предположительно является разновидностью инкубов.
– Я думаю, что этот включает множество сущностей.
– Верно. Что она говорила?
Я колебалась. Если бы Чавес хотел, чтобы я знала о его одержимости, о жестоком обращении с ним его матери, об обряде изгнания демонов, он сказал бы мне. Я не собиралась заводить этот разговор. Я также не собиралась поднимать тему своей неизбежной смерти. Взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что он и так уже достаточно расстроен.