— Наверное, ты выглядишь довольно глупо, — ответила я.
— Я в полотенце. Что ты хочешь?
— Перейди в другую комнату — у меня сложное дело и мне нужна твоя помощь.
— Моя помощь? — удивился он. — Ты это серьезно: моя помощь?
Разумеется, я никогда не говорила ему ничего о своих проблемах и никогда не пускала его в свою жизнь. Он пытался помогать мне после смерти Шеффи, но я не могла этого вынести и прогнала его.
— Да, твоя в особенности. И давай не будем терять времени даром. Ты мне нужен.
Я слышала, как трубку снова положили на кухонный стол, услышала голоса девочек, потом Майк сказал: «Челси, повесь трубку — я буду разговаривать в спальне».
Ей не нужно было повторять дважды, что делать, — и эту черту я в ней любила.
— Что это значит? — спросила она меня.
— Разреши мне поговорить с Майком, старушка. Может быть, потом я все расскажу тебе. Хорошо?
— Джек, — сказал Майк. Челси положила трубку.
— Майк, — начала я, — какая-то чепуха творится вокруг меня. Когда я вернулась из Лос-Анджелеса в то воскресенье, я обнаружила, что кто-то побывал у меня дома. Он не сделал ничего, кроме того, что полежал на моей кровати и оставил сиденье унитаза поднятым. В другое утро я нашла у себя на крыльце букет цветов, перевязанный шнурком от ботинка. А прошлой ночью — я вернулась поздно — мой будильник был переставлен на три часа ночи.
Воцарилось долгое молчание, потом он сказал:
— Дальше?
— Все окна и двери были на запоре, ничего не опрокинуто, не поломано, никаких пропаж. В тот первый раз, в воскресенье, задняя дверь оказалась открытой — возможно, при помощи ключа. Теперь везде замки новые и непохоже, чтобы что-то было взломано.
— С кем ты встречаешься, Джек?
Вот оно. Могло ли этого не быть? Ведь я для того и звоню — зачем же мне притворяться, что я об этом не думала? Я медлила с ответом, потому что до последнего пыталась убедить себя, что с Томом это никак не связано, хотя знала, что это вполне мог быть и он. Мне была отвратительна сама Мысль об этом.
— Тебе есть чем писать?
— Да.
— Его зовут Том Уол, но это не подлинное имя — он сменил его. Раньше его фамилия была Лоулер — повтори по буквам… Он работал в Лос-Анджелесе психологом и подвергся преследованию со стороны клиента, против которого дал заключение в суде. Его жена и дочь были задушены, и он твердо уверен, что это его рук дело, хотя обвиняемый в момент совершения преступления вроде бы находился в лечебнице штата или округа. Некоторое время Том сам был под подозрением — недолго… Он представил алиби. Позднее тот же пациент — фамилия его Девэлиан — был осужден за поджог, во время которого он также находился в лечебнице. Том считает, что он вполне мог покинуть ее, совершить преступление и вернуться обратно.
— Ну и как он вообще?
Я подумала с минуту и сказала:
— Не знаю.
— Ну, дальше, — нетерпеливо потребовал он. — С каких именно пор ты этого не знаешь?
— Он слишком хорош, чтобы быть таким, каким кажется. Не знаю, как и сказать — он просто бог: красив, ловок, все умеет…
— Джек, — перебил Майк. — Что обычно имеют в виду, когда говорят, что нечто слишком хорошо для самого себя?
— Нет, не то, погоди…
— Что ты хочешь?
— Я говорю о чем-то, имеющем отношение к полицейскому управлению Лос-Анджелеса. Кое-что я узнала через Дженис Уитком — она просмотрела газеты, но мне хотелось бы знать, что об этом думают в полиции. Постарайся узнать об этом деле. Точнее — о делах.
— Ох, Джек, Джек, — запричитал он. Я представила его в эту минуту. Он только что вышел из душа, но наверняка все-таки выглядел неряшливо: он мог покинуть парикмахерскую и остаться невыбритым. — Ты хочешь, чтобы я поднял дела из-за того, что ты обнаружила будильник, поставленный не на то время, а сиденье унитаза не в том положении?
— Может быть, ты достанешь фотографию?
— Фотографию парня, с которым ты встречаешься? Но зачем?
— Еще здесь нашли тело…
— Что ты сказала?
— Молодая женщина двадцати девяти лет пропала при таинственных обстоятельствах четыре года назад. Подозревать было некого. Ее ближайшая подруга сказала, что, судя по ее поведению, у нее могла быть какая-нибудь связь. Но городок очень мал, Майк. Я хочу сказать, что здесь все знают, кто с кем спит. Ее задушили и похоронили в одежде, ее обручальное кольцо нашли при ней.
— Ну и дела, — сказал он. — И ради чего — неизвестно?
— Абсолютно.
— И ты думаешь, что тот парень…
— Нет! Я не знаю даже, жил ли он тогда здесь. Из его рассказов следует, что в городе он «около» четырех лет. Я ни в чем не уверена.