— Джек, оставь это. Сам я ни на что не способен. Она нашла меня — это да.
— Но как это произошло?
— Когда мы с ней встретились, я вел себя как черт знает кто. Я был невнимателен, может быть, даже выдал ей какую-нибудь грубость. Во всяком случае, после этого она сделала совершенно невозможную вещь — она сама позвонила мне и пригласила к ней на обед. Я не понимал, что это значит, поэтому послушно пошел.
Она сказала мне, что я неудачник и пьяница, что я способен только на то, чтобы промотать свою жизнь. А потом дала мне жаркое и только один стакан вина и спросила, скольким женщинам я собираюсь попортить кровь прежде, чем сам окажусь в полном дерьме. — Тут я рассмеялась, я верила каждому слову. — Я сказал, что не знаю, сколько их еще будет. А она добавила, что не собирается попадать в их число.
Я до сих пор пытаюсь раскусить ее, но вряд ли мне это удастся. Ушел я от нее совершенно обескураженный и целый месяц пытался выбросить ее из головы. Ты ведь знаешь, что такое Челси — разве она красотка? Нет, тут другое — она вся такая мягкая, круглая с нежной кожей и такими добрыми глазами. Когда видишь ее в первый раз, думаешь, что добрее и податливее женщины быть не может… Короче, в конце концов я все же позвонил ей и попросил о свидании, но она решительно отказала. Она не хотела ходить в бары или рестораны со мной и моими друзьями. Она признавала только скромный обед в уютном и приличном местечке, почти без выпивки, в гордом одиночестве.
Но я продолжал ее охаживать, пытался понять, что делается у нее внутри. Но месяцев через шесть я сдался и до сих пор, когда мне уже сорок и я отец двух девчонок, таких же мягких и упрямых, как их мамаша, она делает со мной все, что хочет. И когда я прихожу домой, мне обязательно нужно вдыхать этот вечный аромат стиральных порошков и моющих средств, готовящегося жаркого и зубной пасты. — Он отхлебнул из стакана. — Я не знаю, как это вышло, ведь я, кажется, делал все для того, чтобы удача от меня отвернулась.
Я слушала внимательно — виски постепенно делало свое дело, и хоть я и не засыпала, но перебивать его не спешила. Пэтси тихо пела нам о своих «Сладких снах».
— Вот так, — сказал он. — Я и бесконечно виноват перед тобой за то, что тебе пришлось из-за меня пережить.
— Напрасно ты извиняешься — я ведь не Челси, я все равно не смогла бы сделать то, что сделала она. Я просто этого не умею.
— Возможно, я никогда не говорил тебе этого, но ведь я был без ума от тебя, честное слово.
— Ты шутишь?
— Вовсе нет. Ты и теперь красавица — эти стройные ноги, эти золотые волосы, глаза, улыбка. Несмотря ни на что, ты держишься молодцом. Но ты не подозреваешь, какая ты красотка.
— Никогда я не была красоткой, — сказала я.
— О, да, конечно. Ты — адвокат, это верно. Слушай, Джек, ты — единственная женщина, которая не догадывается, чего она стоит. Перестань тратить время на всяких подонков, выходи за приличного человека и будь счастлива, как я. Может, ты будешь еще счастливее, у тебя будут дети.
— Нет, — сказала я.
— Еще не поздно.
— Поздно. Когда Шеффи было семь лет, я решила, что детей у меня не будет. Обратилась к врачу…
— И ты уехала, потому что несчастье было слишком велико для тебя?
— Тяжело вспоминать это, — сказала я. — Тебе еще налить?
Он кивнул, я взяла у него стакан и направилась в кухню. Я не была уверена, что здорово придумала с этим виски и разговором на все эти темы. Я много лет не была с ним наедине. Пока я оставалась на кухне, он продолжал говорить. Он говорил о Шеффи, о том, как тот помогал ему мыть машину. О, мне было очень тяжело это слушать.
Когда я принесла ему выпивку, он усадил меня рядом и опять углубился в воспоминания. Вспомнил, как горд был Шеффи, научившись кататься на двухколесном велосипеде. Как показывал отцу свои поделки, выставленные в школьном холле. Как хотел знать, сколько всего бабушек и дедушек у него есть, может ли он и Челси называть мамой…
У меня комок подступил к горлу, но я все-таки спросила:
— И он звал ее мамой?
— Нет, Челси сказала, что, хотя она и любит его, и заботится о нем, и даже позволяет себе иногда его шлепнуть, но только ты — его настоящая и единственная мама… Они даже решили, что для него у нее будет особое имя, обозначающее мать — Мадре. И девочки тоже стали ее так звать.
— Да, она выдающаяся женщина, — сказала я. — С ней можно чувствовать себя в безопасности.
— Если бы я не был столь удачлив, Джек, если бы в моей жизни не появились две великие женщины, я не протянул бы так долго. Я бы так и не узнал, что у меня был сын, я жил бы свинья свиньей. И я не был бы теперь с тобой.