— Просто уже сделай это!
Я подалась к нему и жадно впилась в губы горячим поцелуем. Шлёпнула его по заднице и впилась в неё ногтями, когда Лёша, не медля, вошёл в меня. И к счастью, сделал это относительно плавно, чтобы не было больно. Поймал ртом каждый мой стон, а затем, словно поняв, что я привыкла к его длине и толщине, которой Бибер мог бы позавидовать, начал ускорять темп.
Я извивалась под ним, хватала ртом воздух и мысленно молила о том, чтобы это не заканчивалось никогда. Ни Бибер, ни, тем более, бывший, не делали со мной то, что прямо сейчас вытворял Лёша. Он словно заново лепил меня. Будто я горячий воск в его руках, касанием которых он не оставил на моем теле ни единого сантиметра без внимания.
Я хотела кончить. Мечтала об этом, но не возлагала больших надежд на то, что это случится.
Но зарождающаяся дрожь в ногах и нарастающий горячий комок внизу живота говорили о том, что я уже на грани.
И Лёша тоже это понял. Он жестко обхватил мою шею пальцами. Зубами оцарапал скулу и, ускорив темп, начал вколачиваться в меня.
Я не просто кончила. Я взорвалась под ним. Разорвалась на тысячи мелких частиц и собралась снова, словно став другим человеком — обновленным, чистым, свежим. Без груза прожитых лет на плечах. Мне, наконец-то, стало легко. И просто хорошо.
В несколько движений Лёша тоже выплеснул из себя вспыхнувшее между нами сексуальное бешенство. Я гладила его спину и бицепсы ладонями, чувствуя, как сильно он напряжен и как это напряжение постепенно его отпускает. А по мере расслабления он просто обмяк на моей груди. Нашёл губами сосок и ласково втянул его в горячий рот, словно смакуя.
— Обычно, меня хватает на подольше, — выдохнул он тяжело. — Вы́смухчила меня всего.
— Это всё ты виноват, — выронила я и расслабила руки, позволив им упасть по бокам от моего обмякшего тела, в лоне которого всё ещё пульсировало наслаждение.
Лёша, стараясь не раздавить меня, аккуратно слез с дивана, придерживая на члене презерватив. Немного посидел на краю, а потом двинулся в ванную комнату, где включился свет, зашумела вода, а через несколько минут он уже вышел мокрый и всё такой же голый, вытирая причинное место большим полотенцем.
Я легла на бок, подперла голову ладонью и проследила за тем, как он взял из холодильника бутылку с водой и жадно выпил больше половины. Его фигуру освещало светом, исходящим от холодильника. Капли, поблескивая, стекали вниз по торсу и путались в густой растительности. И выглядело это настолько красиво, что я вновь испытала желание.
— Будешь? — спросил Лёша, пытаясь отдышаться. Маякнул мне бутылкой с водой.
— Буду.
Он поднес мне бутылку. Присев, я присосалась к остаткам холодной воды. Лёша в это время включил подсветку кухни и чем-то шуршал у какой-то коробки. Закончив пить, я поставила пустую бутылку на журнальный столик.
Хотела предложить Лёше продолжение, но увидела его в трусах с нарисованными дракончиками, ставящим на плиту сковороду.
Несколько секунд пыталась отделаться от ощущения, что только что переспала с подростком. А дракончики ещё такие зелененькие, глазастенькие, пузатенькие, на белом фоне.
Но задница, которую они обтянули, отвал башки. Каменная, подтянутая. Так и хочется куснуть.
— Тебе сколько яиц? — спросил Лёша, обернувшись ко мне.
— Два, — ответила я, слегка запнувшись.
— А мне три. На пожрать что-то пробило.
Лёша открыл холодильник, достал из него яйца, ловко разбил их в разогретую сковороду. Следом достал начатую упаковку с сосисками, понюхал их и нахмурился, что-то анализирую. А потом просто дернул плечами и закинул три сосиски в сковородку прямо поверх яиц.
Посолил всё это, достал с верхнего ящика пакетики с какими-то приправами, понюхал и их. Выбрал, похоже, самую съедобную на его вкус и тоже посыпал яичницу.
После каждого действия руки отряхивал друг о друга, а затем просто обтирал их об трусы на заднице.
Прикусив ноготь большого пальца, я молча наблюдала за ним и, что для меня странно, умилялась.
Он так сосредоточенно и ответственно хозяйничал на своей кухне. Да ещё с таким важным лицом.
Достал из холодильника подложку с помидорами и огурцами. Понюхал их, одобрительно хмыкнул и, быстро помыв под краном, нарезал большими кусками на тарелку. Следом взял батон и начал нарезать. И всё это без разделочной доски. Глядя на его явно новую кухню, сердце немного облилось кровью от подобного рода варварства.