— Из-за чего злишься? Я накосячил? — спросил он вполне спокойно и по-взрослому, а мне впервые в жизни захотелось, как маленькой топнуть ножкой, скрестить руки на груди и, надув губки, уйти куда-нибудь обижаться.
— Для того, чтобы об этом спросить, обязательно было заводить меня в туалет?
— Где-то недавно прочитал, что при ребенке ссориться нельзя. Отвёл в местечко поукромнее свою психулю.
— Сам ты психуля! — фыркнула я, нахмурившись. Хотела добавить что-нибудь ещё такое эдакое, но, стоило вновь заглянуть в Лёшины глаза, как я сразу поняла, что причина моей нервозности какая-то, по сути, пустая. Но не озвучить её теперь было бы странно. — Просто… Бабка эта… Выбесила!
И всё же я скрестила руки на груди и надула губки, опустив взгляд на Лёшину татуированную шею.
Сверху послышался смешок. Чуть приподняла взгляд и увидела широкую Лёшину белозубую улыбку.
— Реально? Ты из-за какой-то безвазелиновой бабки психанула?
— Почему «безвазелиновой? — не поняла я.
— А без чего она лезет, куда её не звали?
— Бесят эти советчики. Можно подумать, я до тридцати двух без башки прожила… — а сейчас я ворчала не хуже любой бабки, что, кажется, Лёшу только веселило.
— Ну, сказала и сказала она. Что ты на ней зациклилась? Эту бабку, возможно, сейчас машина собьёт, и хрен бы с ней, а ты заморочилась по какой-то херне. Или дело в другом? — вдруг вопросил он и лицо его сделалось серьёзным.
Я заглянула в голубые глаза и вопросительно свела брови:
— В чем тут ещё может быть дело?
— Слушай, Юль, я не маленький. И прекрасно всё понимаю. Ты мне не доверяешь. Варю мне ты не доверяешь вдвойне.
— Лёш…
— Не надо, — качнул он головой с грустной улыбкой. — Я не пытаюсь играть сейчас в обиженку. Просто хочу сказать, что согласен с тобой, понимаю и принимаю. Хоть и не всегда приятно видеть, что ты никогда не оставляешь нас с Варей без своего присмотра больше, чем на минуту, будто я псих какой-то или неадекват. Ты имеешь право не доверять мне, — мне бы тут возразить что-нибудь, чтобы сгладить ситуацию, но Лёша был полностью прав. — Просто знай, что я никогда не сделаю больно ни тебе, ни, тем более, Варе. Но за вас обеих порву любого.
— Ты же ничего не задумал? На моего бывшего никакой план-капкан не строишь?
— Нет, — коротко ответил Лёша, но по его лицу скользнула тень, которая мне не понравилась.
Он врёт мне?
— Лёша, — строго потребовала я.
— Некогда мне им заниматься. Пока что…
— Лёша!
— Ой, всё! — выдохнул он и, обняв меня за плечи, впечатал носом в свою широкую грудь. Обхватил руками поудобнее и уткнулся подбородком в макушку. Несколько секунд покачивал и, похоже, с облегчением выдохнул, когда я обняла его в ответ, запустив руки под дутую куртку. — Успокоилась, моя кошечка?
— Нет.
Лёша тихо хохотнул. Слегка отстранился и приподнял мою голову, подцепив пальцами подбородок, чтобы я смотрела в его глаза.
— Дикая кошечка, — шепнул он и мягко накрыл мои губы своими, оставив лёгкий поцелуй. — А как ты на ту бабку смотрела… Думал, подерётесь. Никогда не видел двух дерущихся бабок… то есть милф.
— Лёша, блин! — я стукнула его кулаками по рёбрам, на что он лишь рассмеялся.
— Ну, тихо-тихо, — прижал меня обратно головой к своей груди и снова начал покачивать. — Просто хоть иногда расслабляйся, когда мы все вместе. Юля, которая со мной одна, и Юля, с которой рядом Варя — это две разные Юли. Во втором случае ты постоянно на страже. Ещё раз говорю, я не обижу. А если заподозришь что-то, то можешь в меня шмальнуть. В бардачке моей тачки лежит заряженный пистолет. Можешь хоть сейчас его забрать и шмалять мне в башку по любому поводу.
— Ой, не искушай, Лёш.
— По фактам, — выронил он и снова приподнял мой подбородок кончиками пальцев. — А теперь точно успокоилась?
— А я и не злилась.
— Пиздишь же.
— Ну, и что? — повела я бровью. — Что ты мне сделаешь?
Лёша хмыкнул, его голубые глаза слегка сузились и в них загорелись яркие похотливые искорки.
— Даже не думай! Мы в туалете, — успела я выронить за мгновение до того, как Лёша впился в мои губы обезоруживающим поцелуем.
Я протестующе замычала. Но действия мои говорили о том, что всё это мне однозначно нравится.
Лёша запустил теплые шаловливые пальцы под толстовку и потянул её вверх. Я без лишних слов, покорно, подняла руки и позволила ему снять с меня так мешающую нам ткань.
Стоило Лёше увидеть, что под толстовкой на мне только бюстгальтер из прозрачного черного кружева, как в глазах его из недавних искорок разгорелось самое настоящее пламя.