Выбрать главу

У него появилась всего лишь смутная догадка на ее счет, и он принялся рыться в памяти в поисках чего-нибудь, пусть самой малости, что подтвердило бы эту догадку. А догадка, что у него возникла, заключалась в том, что, может, миссис Инглиш изменяет мужу. Но он ничего не сумел припомнить. Он знал, что она никогда не бывала в загородных номерах. В "Дилижансе" она порой вела себя вызывающе, но не хуже многих других, да к тому же это было всегда в присутствии Инглиша. Нет, наверное, он ошибается. Влезет же в голову мысль, хотя для нее нет никаких оснований. Но в свои двадцать шесть лет Аль Греко твердо усвоил одно, а именно: если у тебя возникает подозрение по поводу кого-нибудь, подозрение, которое тебя не оставляет, жди случая, который докажет, что твое подозрение было либо совершенно справедливым, либо полной ерундой.

От клуба до здания банка было семь с лишним миль, из которых последние три приходились на новый и почти прямой отрезок дороги, где ехать было легче, ибо с одной стороны его защищала от ветра железнодорожная насыпь. Когда Инглиш вылетел на этот отрезок, выжимая из лимузина максимум возможного, Алю Греко пришлось еще сильнее надавить на педаль газа. Теперь Аль целиком сосредоточился на езде. Он не хотел держаться к Инглишу слишком близко, чтобы тот не разозлился. Но и упускать его не желал. Он старался быть поблизости на случай, если Инглиш попадет в беду. Но Инглиш был малый что надо. Из тех, кто умеет править и в пьяном и в трезвом виде, с той только разницей, что пьяному ему плевать на машину.

Когда оба автомобиля влетели в Гиббсвилл, Аль Греко решил в угоду Эду Чарни проводить Инглиша до дому и повернул вслед за лимузином на Лантененго-стрит. Весь путь по Лантененго до Двадцатой улицы он держался от лимузина на расстоянии примерно квартала. Дом Инглишей стоял на Туин-оукс-роуд, но с пересечения Двадцатой и Лантененго проглядывалась вся Туин-оукс, поэтому Аль остановился. Инглиш перешел на вторую скорость, чтобы преодолеть заснеженный подъем на Двадцатой улице, ловко повернул и через несколько секунд уже стоял перед своим домом. Огни машины погасли, вспыхнула лампочка на крыльце, и Аль увидел, как миссис Инглиш открыла дверь. Зажегся свет в одной из комнат на первом этаже. Потом на крыльце появился сам Инглиш, а свет внизу погас и одновременно вспыхнул в спальне наверху. Инглиш оставил машину на улице на всю ночь. Должно быть, набрался как следует. Что ж, его дело.

Аль Греко дал задний ход, выехал на Двадцатую улицу, повернул и покатил обратно по Лантененго-стрит. Он решил ехать прямо в ночной ресторан "Аполлон", где в это время можно было встретить Эда Чарни. И вдруг сообразил, что Эда там нет. Ведь была та единственная ночь, когда Эд там отсутствовал. "Господи боже, - сказал Аль Греко, - а я и забыл, что сегодня рождество". Он опустил окно в машине и обратился к темным домам на Лантененго-стрит, мимо которых проезжал: "С рождеством вас, сволочи! Аль Греко желает вам счастливого рождества".

2

Джулиан Инглиш проснулся мгновенно, почувствовав, что лишь на секунду опередил появление их служанки Мэри. Так и есть: в дверях показалась Мэри.

- Мистер Инглиш, миссис Инглиш говорит, уже одиннадцать часов. - И чуть потише добавила: - С рождеством вас, мистер Инглиш.

- И вас с рождеством, Мэри. Вы получили свой конверт?

- Да, сэр. Мне его дала миссис Инглиш. Большое вам спасибо. Мамаша просила передать, что будет молиться за вас и за миссис Инглиш. Закрыть окна?

- Да, пожалуйста.

Он полежит, пока Мэри в комнате. Какой хороший день! Солнце, а на окнах висят сосульки, настоящие сосульки, которые вместе с рождественским венком и занавесями делают окно похожим на праздничную открытку. На улице тихо. Весь Гиббсвилл отдыхает после снегопада. Раздался звук, который мог означать только одно: кто-то из детей в семье Харли, живущей в соседнем доме, получил в подарок на рождество санки и теперь обновляет их на своем дворике, отделенном от дворика Инглишей лишь двухфутовой живой изгородью. Комната согреется быстро, лучше полежать еще несколько минут.

Хорошо бы таких дней было побольше. Медленно, не поворачивая головы, он приподнялся на подушках и взял со столика между кроватями пачку сигарет. И почувствовал, что лучше не смотреть на кровать Кэролайн, и - посмотрел. Так и есть: ее постель осталась неразобранной. И в ту же минуту все случившееся вернулось к нему, оглушив его, как будто он очутился слишком близко к огромному колоколу, который вдруг стал звонить. Пальцы сунули в рот сигарету, умело помогли закурить. Он не думал о сигарете, ибо вместе со звоном колокола пришло желание опохмелиться и чувство раскаяния. Не сразу, но припомнилось все, что он натворил. Мерзость! Он представил себе, как плеснул виски в Гарри Райли, в его жирную, вульгарную ирландскую морду. А сейчас на земле царят рождество и покой.

Он вскочил, позабыв про тепло и уют - пол оказался ледяным, - сунул ноги в шлепанцы и пошел в ванную. Физически он много раз чувствовал себя гораздо хуже, но и нынче ему было порядком плохо. Самочувствие, прямо сказать, неважное, коли смотришь на себя в зеркало и выше переносицы ничего не видишь. Не видишь своих глаз, не видишь, растрепаны ли у тебя волосы. Видишь только щетину на лице, волосок за волоском, волосы на груди да ключицы, что выпирают чуть ниже горла. Видишь свою пижаму и складки на шее и что-то похожее на кровь на нижней губе, но это не кровь. Сначала чистишь зубы, что немного помогает, но этого явно не достаточно. Тогда пробуешь одно полосканье для рта за другим. Ко времени выхода из ванной ты уже готов закурить, жаждешь либо кофе, либо виски и страшно сожалеешь, что у тебя нет лакея, который зашнуровал бы тебе ботинки. Надеть брюки оказывается делом непростым, но ты справляешься с этой задачей, напялив на себя первые, которые нащупал в гардеробе. Зато выбор галстука требует долгого размышления. Снова и снова разглядываешь галстуки, смотришь на них, переводишь взгляд на ноги: какого цвета на тебе брюки? Темно-серые. Что ж, к темно-серому костюму идет практически любой галстук.

Наконец Джулиан выбрал галстук с мелким черно-белым рисунком, решив надеть рубашку с крахмальным воротничком. Такую рубашку приходится надеть, потому что рождество, а значит, его ждет обед в родительском доме. Наконец он завершил свой туалет, но когда оглядел себя в зеркале в полный рост, он все еще не мог посмотреть самому себе в глаза, хотя и знал, что выглядит неплохо. Черные кожаные туфли блестели от ваксы, как лакированные. Он разложил по карманам в определенном порядке все нужные ему вещи: бумажник, часы на цепочке, крошечный золотой баскетбольный мяч, значок клуба "Фи Бета Каппа" в виде ключика, два доллара серебром, самопишущую ручку, носовой платок, портсигар и кожаный кошелек для ключей. Еще раз посмотрел на себя и подумал, как хорошо бы снова лечь спать. Но если бы он лег, то опять бы принялся думать, а думать он себе не разрешал, пока не выпьет кофе. Держась за перила, он спустился вниз по лестнице.