Это она.
Мэри.
*
За две минуты до Нового года
Гермиона чувствовала себя дурой. Все вокруг зажгли бенгальские огни, надели дурацкие рождественские колпаки, сияющие на манер брошей из остролиста, и с каким-то особым воодушевлением смотрели на сцену, где приглашённый ведущий произносил поздравительную речь под ненавязчивую музыку. В другой ситуации Гермиона с удовольствием вникла бы в смысл слов конферансье, так же, как и другие, радовалась бы скорому наступлению Нового года и, может быть, даже надела бы колпак, который совершенно точно только изуродовал бы причёску. Но вместо этого она стояла под чёртовой омелой, нервно кусала губу и оглядывалась по сторонам, ожидая увидеть Криса, но он не возвращался.
Сегодня он вёл себя странно, пребывая в скверном расположении духа, что только подтвердило пугающие догадки Гермионы насчёт того, с кем именно она общалась всё это время. С кем именно танцевала, обнималась, целовалась… Да что там! Практически занималась сексом, вернее, занималась бы им точно, если бы не вчерашний порыв удержать эти странные отношения в грядущем году. И сейчас вполне могло оказаться, что удерживать-то ничего и не придётся.
Гермиона кинула очередной раздражённый взгляд на огромный циферблат, появившийся сегодня рядом с нарядной ёлкой за спинами музыкантов, и поняла, что всего через тридцать секунд всё будет кончено: свет включится, и она будет с обидой смотреть, как другие радуются возможности наконец увидеть своего собеседника и встретить Новый год, глядя друг другу в глаза, в то время как Гермиона на их фоне будет выглядеть полной дурой и неудачницей, непонятно зачем забредшей под омелу, где ей точно не место.
— Ты уверена? — серьёзно спросил Крис, и Гермиона медленно обернулась, осознав, что произнесла последнюю фразу вслух.
— Где тебя носило? — попыталась разозлиться она, хотя на самом деле чувствовала облегчение и искреннюю радость, что он всё-таки пришёл.
— Дышал свежим воздухом, выявлял потребности, — небрежно откликнулся тот, и что-то в его тоне изменилось.
Гермиона поняла причину, когда огромный циферблат ярко засиял, а ведущий призвал толпу вместе с ним отсчитывать последние десять секунд до того, как включится свет.
«Один!» — раздалось вокруг.
Гермиона судорожно сглотнула и в отчаянии спросила высоким голосом:
— И как погода?
«Два!»
— Ты действительно хочешь это обсудить? — съязвил Крис.
«Три!»
— У тебя есть другие предложения? — чувствуя нарастающую панику, поинтересовалась Гермиона.
«Четыре!»
— Всего одно, — мягким голосом ответил он, и её сердце застучало быстрее.
Что, что именно он задумал?
«Пять!»
— Тогда озвучь его, — стараясь не поддаваться накатившей истерике, вымолвила она.
«Шесть!»
— Нет, — просто отозвался Крис и, как ей показалось, усмехнулся.
«Семь!»
— Что? Почему? — забыв про истерику и на мгновение растерявшись, искренне удивилась Гермиона.
«Восемь!»
— Я лучше покажу, — странным тоном заявил Крис, и её это насторожило.
«Девять!»
Что он, к чёрту, собрался показывать? Умение испариться за секунду вместо того, чтобы открыть своё лицо?
«Десять!»
Талант отвадить девушку, почти по уши влюбившуюся в умело созданный им образ? А может…
Но Гермиона уже не смогла ни о чём думать, потому как сразу произошло несколько вещей: яркий свет озарил помещение, от непривычки и неожиданности она зажмурилась, а затем почувствовала, как Крис притянул её к себе и с силой прижался ртом к её губам. На какое-то время она опешила, но вскоре, ощущая, как адреналин ударил в голову, страстно ответила на поцелуй, прижавшись к Крису так, что будь у них возможность слиться воедино — это произошло бы.
Они беспорядочно ласкали тела друг друга, словно пытаясь руками запомнить то, чего так скоро могли лишиться, невольно портили друг другу причёски, с силой сжимая, оттягивая волосы, а зубами оставляли отметины на губах, даря боль и какое-то извращённое наслаждение от понимания, что хотя бы таким образом они смогут пусть ненадолго, но всё же остаться в жизнях друг друга.
Свет нагло пробивался сквозь веки, словно крича: «Очнитесь!»
Находящиеся вокруг люди уже начали тихо, смущённо посмеиваться, а порой и вовсе шутливо окликать: «Очнитесь!»
Гермиона сама, словно со стороны, кричала себе и Крису: «Очнитесь! Очнитесь же, наконец!»
И в какой-то момент они оба это сделали — как по команде оторвались друг от друга и открыли глаза.
*
За минуту до Нового года
Сначала он не видел ничего, только чувствовал резь от слепящего яркого света, коим было озарено всё вокруг, ощущал бешеное сердцебиение и невозможность ровно дышать. Драко жадно глотал ртом воздух, пытаясь прийти в себя после сумасшедшего поцелуя и силясь разлепить веки. Постепенно боль начала уходить, и он стал различать цвета и силуэты, поэтому очень скоро мог в общих чертах описать девушку, стоящую напротив него: лохматая брюнетка среднего роста в немного помятом коктейльном платье тёмно-вишневого цвета.
С каждой секундой глаза всё быстрее привыкали к освещению, и, распахнув их ещё шире, Драко также подметил, что девушка, похоже, была испугана, судя по тому, как она прижала руку ко рту, округлила свои карие глаза, а ещё… Вот чёрт!
Именно в момент, когда Драко осознал, что у Мэри — действительно карие глаза, способность нормально видеть окончательно вернулась к нему, и он тут же понял ещё кое-что: настоящее имя Мэри — не Мэри.
Её настоящее имя…
— Гермиона, — ошеломлённо выдохнул Драко, уставившись на Грейнджер, которая смотрела на него с таким же изумлением.
Всё вокруг будто взорвалось, разлилось и заходило ходуном, когда Драко со всей ясностью понял: всё это время он общался с ней — с Грейнджер.
Он целовал её.
Он ласкал её.
Он хотел её.
Он-хотел-Грейнджер-хотел-её-хотел…
— Твою мать… — только и смог вымолвить он, видя, как Гермиона медленно качает головой, не в силах справиться с удивлением.
А в мозгах Драко постепенно всё вставало на свои места: частые упоминания Мэри о том, что многие её не любят за что-то, от неё не зависящее (чистота крови), рассказ про парня, с которым она рассталась после пяти лет стабильных отношений (тупица Уизли), а ещё невиданная эрудированность для молодой девушки, чем из его знакомых могла похвастаться только она.
Всё сходится.
— Значит, Крис — это и есть… ты? — неожиданно начала Грейнджер, очевидно, пытаясь справиться с шоком.
И тут Драко почему-то вспомнилась их недавняя ссора, а точнее тот момент, когда они с пеной у рта спорили на тему любовников и, не зная этого, вместо того чтобы оскорблять, восхваляли друг друга.
Идиоты.
— Значит, Крис — это и есть ты, Малфой? — тихо повторила Грейнджер, чуть подняв подбородок.
А Драко почему-то стало так смешно, что он едва сдержался, чтобы не захохотать в открытую.
Наверное, нервы сдали.
— Невиданная сообразительность, Мэри, — еле выдавил он, смотря прямо на Грейнджер, которая спустя несколько секунд сделала то, чего он ожидал меньше всего: она пару раз моргнула, а затем громко рассмеялась.
Не веря своим глазам, Драко наблюдал, как Гермиона заливисто хохочет, запрокинув голову, и вскоре захохотал сам от абсурдности той ситуации, в которой они оказались.
По сути, они могли догадаться, с кем общаются ещё в первые дни свиданий вслепую, ну а уж в последние — тем более. Просто оба отчаянно отодвигали от себя возможность того, что Мэри может оказаться Гермионой, а Драко — Крисом.
Они шли на поводу у предрассудков, хотя каждый вечер клятвенно обещали, что те их не затронут в отношении друг друга.
Идиоты, настоящие идиоты.