Несмотря на это, через полтора месяца очень тяжелого труда моих офицеров и тех немногих, которые остались от моей прежней команды, мы добились от этих людей того, на что обычно уходит два года.
Вышли в море. Офицерам работы прибавилось. Они сами занимались с людьми. Помимо текущей очень важной работы, тренировок на ходу и т.д. офицеры читали матросам лекции, устраивали дискуссии. Офицеры поделили между собой темы, и в то время, как наш капеллан — прекрасный художник —рисовал карты, они объясняли, куда мы плывем, зачем, в чем наша задача, и рассказывали о Русско-японской войне и о наших пушках сравнительно с японскими. Они искренне старались сделать что-то из этих людей, и благодаря их усилиям и неистощимой энергии, через три месяца после выхода из Либавы мы имели по-настоящему хорошую, толковую, надежную команду».
Судовой врач рассказывает о том, что пришлось перенести морякам 3-й эскадры, когда они готовили ее к походу: «Должен упомянуть о том, в каких условиях жила команда с начала ноября 1904 года. До отплытия эскадры Небогатова матросы должны были жить вместе с 500 рабочими, которые отлаживали наши корабли. Поэтому здесь, особенно ночью, недоставало санузлов. Площадка, где велись работы, была открыта всем ветрам, поэтому было очень холодно и здесь, и в доке. Все это вызвало массовые заболевания ревматизмом.
Несмотря на мои рекомендации больным оставаться в санчасти, многие продолжали работать, а потом так больными и ушли в море. В тропиках люди страдали от жары и приходилось использовать вентиляторы. Команда должна была тяжело и часто работать на погрузке угля и продовольствия. Все это вызывало физическое истощение и моральную подавленность команды».
3-я эскадра была отдана под. командование контр-адмирала Небогатова. Таким образом, когда она догнала 2-ю и они объединились, то в сумме имели четырех адмиралов: Рожественского и контр-адмиралов Фелькерзама, Небогатова и Энквиста. Последний командовал крейсерами, а Фелькерзам — вторым отрядом броненосцев. В отличие от японских адмиралов, которые все участвовали в настоящих военных действиях на море, ни один из этих четверых не командовал эскадрой или отрядом или был хотя бы флаг-офицером в условиях войны. Трое из них командовали артиллерийским учебным заведением, а четвертый был только командиром старого учебного судна-фрегата для стажировки курсантов.
Небогатов позднее описал, как он попал в командующие 3-й эскадрой: «При своем вступлении на службу во флот, я себе поставил за правило никуда не проситься и ни от каких назначений не отказываться. В 1904 году я был в Черном море, командовал учебным артиллерийским и минным отрядами. В один прекрасный день в сентябре месяце приглашает меня главный командир Черноморского флота, адмирал Чухнин и говорит:
— Я получил телеграмму от управляющего Министерством. Для вас, контр-адмирал Небогатов, имеется новое назначение, поэтому прошу немедленно прибыть в Петербург.
Конечно я собрался на следующий день, приехал и стал заниматься тем делом, которое мне было поручено. Это дело требовало различных обсуждений и знакомства с офицерским составом. Мне помогали в этом деле капитан Кросс и лейтенант Сергеев. Потом, в ноябре месяце, начались разговоры, что нужно послать в помощь адмиралу Рожественскому 3-ю эскадру.
3-я эскадра начала готовиться. Я продолжал заниматься своим делом.
В один прекрасный день меня из Главного Морского штаба вызвали и говорят, что Управляющий Министерством приглашает прибыть сейчас к нему. Прихожу к нему в кабинет. Там заседает большая комиссия под председательством самого Управляющего Министерством и главного командира Кронштадтского порта, адмирала Бирилева и всех техников. Оказывается, они рассуждали о том, кому поручить снаряжение этой эскадры.
Адмирал Авелан обращается ко мне и говорит:
— У нас еще нет командующего эскадрой. Хоть вы и заняты другим делом, я думаю, вы, как никто другой, справитесь и поможете адмиралу Бирилеву при вооружении этих судов.
Конечно такое предложение было для меня лестно. Почему бы не помочь? Вскоре я поехал с адмиралом Бирилевым в Либаву.
На судах работа была в полном разгаре: часть броненосца «Николай I» была сломана, мачты «Владимира Мономаха» были снесены. Я скоро вошел в дело и стал помогать и снабжать эскадру и транспорты. Затем начали кампанию. Начальника эскадры не назначают, в силу этого мне пришлось поднять флаг. Теперь, не помню точного числа, но, должно быть, дней за пять до ухода, будучи в Либаве, я получил телеграмму: «Немедленно отправиться в Петербург для сдачи эскадры вновь назначенному адмиралу Данилевсому». Я стал собирать свои чемоданы. Через два часа получаю телеграмму, что Данилевский отказывается, и все остается по-старому. Работы тут было еще на 4—5 дней.