Моральный дух команд на русской эскадре, казалось, был выше, чем когда-либо раньше за время всего похода. А. Затертый описывает обстановку на «Орле»: «Настроение людей было отличное, пожалуй, даже выше нормы. Слышались веселые разговоры, были такие, кто до самого начала боя играл на балалайке или сражался в шашки. Непосвященный при виде их никогда бы не догадался, что эти люди сегодня же вступят в бой, в котором многим из них суждено умереть. Казалось, каждый вел себя так, будто ему безразлична любая опасность».
Около 11 часов прозвучал сигнал боевой тревоги, и по японским крейсерам было сделано несколько выстрелов, тогда еще с расстояния 7000 ярдов. (Кажется, «Орел» выстрелил первым, без приказа, за ним последовали другие корабли. Однако Рожественский тут же просигналил прекратить огонь.) Японские крейсера отошли до 12 000 ярдов, а адмирал приказал сбросить скорость хода до 8 узлов и всем командам идти обедать.
Офицер с «Нахимова» надолго запомнил этот обед: «Немного позже нам разрешили снова спуститься в кают-компанию и я побежал закончить свой туалет, поскольку я был все еще мокрый и лицо в мыле. Приняв ванну и побрившись, я направился в кают-компанию, где остальные уже принялись за обед. Настроение у всех было хорошее, мы даже заключали пари на предмет, быть ли сегодня бою или нет.
Помню, что на второе были тогда бараньи отбивные, но мы не успели их отведать: вторично колокол громкого боя заставил нас броситься по своим местам. Вражеские крейсера снова приближались, и адмирал приказал навести на них орудия, на сей раз никто не стрелял. К полудню адмирал просигналил, что мы можем закончить прерванный обед. Мы прибежали в кают-компанию, но наших бараньих отбивных уже не было. Доктора убрали их, чтобы освободить место для перевязочного пункта. Мы волновались и шумели, но они остались непреклонны».
В полдень 2-я эскадра следовала курсом NE 23 серединой восточной части Корейского пролива (т.е. собственно Цусимским проливом). Броненосный флот Того был все еще в двадцати милях, но крейсера контр-адмирала Дева, бывшие среди тех, кто шли по пятам 2-й эскадры, вдруг повернули, как будто намереваясь пересечь ей курс. Взревели колокола громкого боя — бой начался.
На «Суворове», как и на других судах, офицеры отмечали годовщину коронации Николая Второго. Вспоминает Семенов: «Спустившись в свою каюту, чтобы пополнить перед боем запас папирос, я случайно попал в кают-компанию в самый торжественный момент.
По бокалам было разлито шампанское, и все присутствовавшие, стоя, в глубоком молчании, слушали тост старшего офицера А.П. Македонского: «В сегодняшний высокоторжественный день священного коронования Их Величеств, помоги нам Бог с честью послужить дорогой Родине! За здоровье Государя Императора и Государыни Императрицы! За Россию!» Дружное, смелое «Ура!» огласило кают-компанию, и последние его отголоски слились со звуками боевой тревоги, донесшейся сверху. Все бросились по своим местам».
Глава четвертая АРТИЛЛЕРИЙСКИЙ БОЙ
С обыкновенной несклонностью генералов и адмиралов признавать за собой ошибки оба адмирала, Того и Рожественский, описывали свои маневры при Цусиме как логически оправданные и хорошо обдуманные. Однако оба они совершали ошибки, хотя ошибки Рожественского в дальнейшем принято было называть серией бессмыслиц (потому что он проиграл), а ошибки Того — обдуманным риском (потому что он выиграл).
Остается противоречивым злосчастное перестроение Рожественского перед самым началом боя. Голые факты, с которыми согласно большинство свидетелей, таковы: утром 2-я эскадра следовала посредине восточной части Корейского пролива курсом NE 23 . Вскоре после полудня японские крейсера под командой Дева, шедшие слева, увеличили скорость и повернули, словно с намерением пересечь русским путь у них перед носом. Адмирал прореагировал, повернув свой флагман «Суворов» на 8 румбов (90°) вправо, за ним последовательно повернули три других броненосца 1-го отряда. Пройдя 2600 ярдов под прямым углом к прежнему курсу, «Суворов» отвернул на 8 румбов влево, и за ним последовательно повернули «Император Александр Третий», «Бородино» и «Орел».
Итак, в русском строю теперь были две параллельные колонны: 2-й и 3-й отряды шли, как и прежде, в кильватерном строю одной линией, а 1-й отряд на 2600 ярдов правее и несколько впереди относительно левой колонны. Во время выполнения второй стадии этого маневра произошла путаница. «Бородино» сначала повернул влево одновременно с «Суворовым», видимо, думая, что все броненосцы должны были повернуть одновременно, образовав строй пеленга. (Впоследствии было много споров относительно того, кто ошибся: «Бородино» или «Император Александр Третий». Но никогда не было установлено наверняка, что же говорил второй сигнал «Суворова»: был ли это «поворот одновременно» или «последовательно»?)