Жизнь немилосердно трепала Эбигель Ирик. Вместо умершего Джонатана был назначен новый смотритель здания. Он ничего не желал слышать, он требовал, чтобы вдова очистила казенную квартиру, куда ему нужно было вселиться.
От горя, нищеты и лишений молодая мать потеряла остаток здоровья. Она уже не могла кормить новорожденного. Нищей, ей приходилось содержать кормилицу, которая на счастье оказалась очень хорошей, добродушной и привязавшейся к ребенку женщиной.
Дядя ребенка, Годвин Свифт, тем временем шел вверх по лестнице личной карьеры. Он был одаренным человеком, но несколько эксцентричного склада, большим фантазером и создателем различных разорительных проектов, которыми он подорвал свое состояние. Он оказывал некоторую поддержку семье покойного брата; и во всяком случае мог для нее сделать больше, чем другие два брата — Вильям и Алам, которые тоже переселились в Ирландию, но добились меньшего, чем более одаренный Годвин.
Среди родных матери Джонатана были, правда, зажиточные люди. Но от них трудно было получить помощь, и немало приходилось Эбигель Ирик унижаться для того, чтобы добиться хоть какой-нибудь подачки.
Главный город Ирландии Дублин, где родился молодой Джонатан Свифт, имел в XVII веке большое политическое и стратегическое значение для Англии и был крупным административным и военным центром.
Город быстро отстраивался, и посетивший Ирландию, примерно, через сто лет после рождения Свифта французский гражданин Шантро в своем описании путешествия рассказывает о невероятном росте Дублина. Он констатирует, что в городе множество кирпичных домов и что новые кварталы ирландской столицы вырастают со сказочной быстротой. Старые, средневековые улички становятся окраинами, и возникают новые, прямые и изящные кварталы с симметрично разбитыми широкими и светлыми улицами.
Если во времена рождения Свифта Дублин и не выглядел так роскошно, то во всяком случае это был уже и тогда один из лучших городов Европы. Наряду с бедностью и прибитостью городских низов в Дублине можно было легко встретить швырявших деньгами богатых торгашей, авантюристов, спекулирующих аристократов, людей с достаточно темным прошлым.
Социальные контрасты были очень разительны, и они легко проникали в сознание мальчика и ранили его сердце ранами глубокими и неизлечимыми.
Маленький Джонатан, не знавший отца, провел свои первые годы без матери. Его кормилица, англичанка, родом — из Уайтхевена, вынуждена была уехать из Дублина. Она получила сведения из родного местечка, что ее родственник, от которого она ждала наследства, при смерти.
Кормилица не хотела расставаться с маленьким Джонатаном и, похитив его у матери, тайком взяла с собой на корабль и увезла в Англию. Эбигель Ирик, узнав об этом необычном похищении, написала письмо кормилице, прося хорошо следить за мальчиком и не подвергать его опасностям обратного морского пути, пока он не окрепнет.
В Уайтхевене, в простой и зажиточной крестьянской семье маленький Джонатан провел около трех лет.
Около 1671 г. четырехлетиям мальчиком Джонатан попадает обратно в Дублин, возвращается к матери.
Это уже не тот хилый годовалый ребенок, который был увезен из Ирландии. Окрепший, краснощекий и живой, маленький Джонатан поражает окружающих своими не по летам развитыми способностями: в четыре года он уже бегло читает и очень хорошо говорит. Рано проявляются также главнейшие черты его характера: необычайное самолюбие и крайняя впечатлительность.
Тяжело воспринимал мальчик после сравнительно привольной жизни в Англии ту атмосферу неприглядной нужды, в которой продолжала находиться мать.
Главной поддержкой оставался вое тот же дядя Годвин. Его дела шли все хуже. Он затевал различные предприятия, прогорал, переходил на роль чиновника, снова брался за свои проекты и снова терпел крах. Он был женат несколько раз, от всех жен имел детей, и многочисленное потомство, естественно, обременяло его бюджет.
Вскоре после возвращения Джонатана на семейном совете решили отправить его мать на родину в Лейчестер, а мальчика Годвин отдал в школу в Килькене.
Тут биограф Свифта поставлен в затруднительное положение.
Школьная пора, в которую складывались более определенно его взгляды, для нас не ясна. Два-три анекдота, дошедших с тех пор, характерны для настроений школьника Свифта.
Джонатан оторван от матери, к которой испытывал глубокую привязанность, сохранившуюся в течение всей жизни. Дядя, руководивший его. воспитанием, нередко вызывал в мальчике озлобление. Зависимость от кого бы то ни было стала злейшим врагом Свифта. Он привык считать себя неудачником, терзался и мучился этим.