Мы пойдем к себе, можно? — спросил Дамир.
— Может быть, чего-нибудь горячего выпьете? Какао?
— Не хочется. Мы пойдем. Скажи папе, чтобы зашел к нам, когда приедет.
— Хорошо…
Мальчишки убежали. Мы с Яном прошли в кухню.
— Чай? Кофе? — принялась изображать я радушную хозяйку. Впрочем, почему бы и нет? По крайней мере, эта роль мне намного ближе роли обманутой мужем жены.
— Для начала сядь. Я сам все сделаю, ты не против?
И в этот раз я не спорила. Послушно уселась на стул, без всякого интереса наблюдая за перемещением Волкова по моей кухне. Клацнул чайник, загремели дверцы шкафчиков. Ян выбрал чашки побольше, сунул туда по чайному пакетику и откуда-то достал бутылку.
— Что это? — спросил, свинчивая крышку.
— Рижский бальзам? — не то, чтобы уверенно ответила я.
— Самое то, чтобы согреться.
Волков разлил кипяток, насыпал сахара, влил бальзама… О том, что бальзама в чашке едва ли не больше, чем кипятка, я поняла, лишь попробовав адское зелье.
— Ну, как? Согрелась?
— Немного.
Я не соврала. Приятное тепло, осев в желудке, постепенно разошлось по всему телу. Даже ледяные пальцы, кажется, стали немного теплей. Почему-то вспомнилось, как Ян держал меня за руку…
Если хочешь поделиться, я тут…
— Не хочу! Ни говорить… ни вспоминать. — Я поджала под себя ноги и вновь пригубила чай. Волков нахмурился.
— Как скажешь. Тогда я, наверное, вызову такси.
— Не торопись, — вскинулась я. — Хотя бы чай допей, а то не по-человечески как-то.
— Да я не в обиде, Кать.
— Все равно. Просто… это все тяжело. Очень. И стыдно.
— Тебе нечего стыдиться.
— Мой муж предпочел мне кривоногую пергидрольную администраторшу ресторана, в котором мы справляли поминки. Это ли не стыд?
— Может быть, и стыд. Но тут не тебе стыдиться надо, а Тимуру. У него есть все, о чем только может мечтать мужчина. Шикарная любящая женщина, дети, дом…
— Шикарная… Как же. Видел бы ты меня в тот момент… Я была такой жалкой, господи…
Я зарылась руками в волосы и коснулась лбом барной стойки, но практически в то же мгновение Ян заставил меня поднять голову и, глядя мне прямо в глаза, отчеканил:
— Ты не можешь быть жалкой, слышишь? Ты самая красивая и достойная женщина из всех, что я когда-либо знал.
— Ты правда так думаешь? — прошептала я, залипая взглядом на его зло поджавшихся губах.
— Думаю! А если твой Алмазов считает иначе, то он просто иди…
Ян не сумел договорить. Я не дала. Просто заткнула его рот поцелуем. Все, что зрело во мне в машине, потребность отомстить, сравнять счеты… сейчас захлестнула меня с головой. Я будто впала в безумие. Беспамятство…
— Нет! Нет, Белоснежка… Перестань. Я женат! — простонал Волков, с трудом отрываясь от моих губ.
— Все вы женаты! — вмиг вспыхнула я. — Вот только кому из вас это помешало завести интрижку на стороне? Кому, а? Ну, скажи мне!
Злые слезы обожгли щеки. И я ведь понимала, как глупо срываться на постороннем, а все равно не могла успокоиться и заткнуться. Истерика звенела в моем голосе. Ей нужен был выход. Казалось, если я сейчас не выскажу все, что внутри кипит — сломаюсь, разобьюсь. И никогда уже не стану прежней.
— Я не могу отвечать за грехи Алмазова.
— Да… я понимаю. Извини. Не знаю, почему решила, что ты… — Не сумев договорить, я закрыла ладонью рот и громко всхлипнула.
— Потому что я — свингер. Но пойми, Кать… То, что у нас с женой отношения такого рода, совсем не означает, что я готов ей изменять.
— Думаешь, свинг — это не измена? — влажно всхлипнула я, не зная, плакать мне или смеяться. Не находя ответа, как наш разговор вообще зашел о таком.
— Отнюдь. Между нами, как раз, все по-честному. Я никогда не обманывал жену. Никогда не предавал её.
— Но и не любил, — устало вздохнула я и, будто из меня разом выкачали все силы, тяжело опустилась на стул.
— Почему же?
— Потому что никакой любящий мужчина не стал бы делить свою женщину с кем-то другим.
— О, старая добрая сказка про «жили они долго и счастливо»… Моя любимая!
Волков невесело усмехнулся и опрокинул в себя остатки чая.