Темный пожал плечами, презрительно фыркнул:
— Если бы я имел на нее права, она бы так просто не отделалась.
Ледарис заступился за дочь:
— Как бы она не была плоха, но без любви мир не может существовать. Если все забудут о ней, это приведет к катастрофе.
С чувством превосходства Ларайя победоносно посмотрела на меня, а затем повернулась спиной, выражая презрение.
Негодование прошлось раскаленным металлом по моим нервам. Нет, она так просто не отделается. Без любви никуда? Согластна. Только она должна быть чистой и непредвзятой. Как говориться, хочешь изменить мир — начни с себя, а если не можешь — прими помощь.
В моих пальцах вновь появилось покалывание, и я что есть силы ударила посохом по блондинистой макушке. С его конца сорвалась молния. На землю упали две Ларайи: одна — золотоволосая блондинка, другая брюнетка. Старшие боги вздрогнули, а затем, с изумлением, уставились на меня, даже Лунг, вроде, удивился.
Опираясь на посох, я выдохнула, выпуская пар.
— Вот теперь можете забрать свою любовь, — мое торжествующее злорадство прорвалось наружу.
Лунг склонился над поверженной богиней, внимательно осмотрел оба ее варианта и хмыкнул:
— Оригинальное решение.
Настороженно косясь, словно ожидая от меня еще какой-то пакости, боги подошли ближе. У их ног лежали две стороны одной сущности — светлая и темная, возвышенная любовь и обжигающая ненависть.
Ледарис наклонился, убрал прядь волос с лица Ларайи-блондинки.
— Она так чиста и невинна.
— Ты на другую посмотри. — Арлазгурн склонился к брюнетке. — Хороша. Я назову ее Яйрал.
— Только держи ее в узде. Как бы больших бед не наделала.
Светлый прикоснулся ко лбу блондинки — ее тело окутал яркий свет, она исчезла. Так же со своей половинкой поступил и темный, только она растворилась во тьме.
Лунг подождал, когда все закончится, а затем сложил руки на груди:
— Надеюсь, с меня сняты обвинения?
Братья испытывающие посмотрели на него.
Лиалас, бывший забытый бог, стоял перед ними высоко запрокинув голову и ехидно ухмылялся. В его взгляде не было затаенного страха, который мелькал в глазах Ларайи, в голосе не слышалось почтения, а в осанке не считывалось скрытое раболепие.
Ему нечего было терять. Он принадлежал обоим мирам и, в тоже время, не принадлежал никому. Его сила не требовала поклонения и заунывных псалмов, не зависила от количества произнесенных молитв и просьб. Его сила содержалась в чистой вере, которую он заслужил сам, в вере в него, как в человека.
Ледарис подошел вплотную к Лунгу.
— Лиалас — бог, который так и не выбрал сторону. Ты мог не вмешиваться, но, рискнул, остановив войну. И сейчас вновь спас мир. Возможно, такие как ты нужны, чтобы хранить хрупкое равновесие, ведь если бы не…
— Давай без пафоса, — перебил брата Арлазгурн, — Любите вы светлые в словесности упражняться. Он все равно их украл. Пусть дары вернет, тогда можно будет говорить о прощениии. А еще, — темный посмотрел на меня, — хочу эту зверушку.
Удивленно вытянув лицо, я возмущенно вскрикнула, но потом поняла, что он смотрел не на меня, а на дракона за моей спиной. Тот угрожающе оскалил зубы в сторону бога. Правильно малыш, к чужим дядям подходить не стоило. Еще научит детеныша плохому, а потом говорить будут, что мама виновата.
— Иина, — повелительным голосом Лунг обратился ко мне и кивнул, предлагая отдать дары.
Мои чувства встали на дыбы. Я отступила, не желая отдавать хозяевам их имущество. Взгляд настороженно метался от одного к другому. Они упустили их, значит, не заслуживали. Да и кто сказал, что боги безгрешны? Они такие же люди, как и мы, только сверхсильные. А если вновь появится тот, кто считает, что вправе перекроить мир? Ведь соблазн велик. Стереть все, чтобы написать новую историю. Только сколько правок выдержит реальность, прежде чем развалиться в клочья?
Из задумчивости меня вывел Лунг, подойдя вплотную, он схватил посох, дернул его.
— Верни. Со старшими не спорят, — а затем, другой рукой, вынул из-за моего пояса свирель.
Во взгляде Лунга печаль смешивалась с извинением, словно, он все понимал, но не видел другого выхода. Я с сожалением разжала пальцы. Он забрал посох, медленно обернулся к богам.
Дракон боднул его головой, сбив с ног, дары упали на камни. Я остановила зверя, повиснув на его шее. Пусть идет, предатель. Тогда он не испугался божественного гнева, почему же сейчас готов услужить.