— Я думала, что твоя кровь будет черной, — сказала я, пытаясь отвлечься от того, что так сильно нуждалась в нем.
Он улыбнулся, прежде чем поднять глаза.
— Моя кровь такая же красная, как и у любого мужчины. Когда он посмотрел меня, его улыбка исчезла. Почему у тебя с собой сумка, любимая? — тихо спросил он.
В руке у меня был рюкзак, который я стащила из комнаты Даники. Я набила его книгами, одеждой и наличными. Ничего из этого не было моим, но это вещи, с которыми я не могла расстаться.
Я уже спланировала свою речь, отрабатывала реплики перед зеркалом, как честолюбивая актриса. Надеюсь, мое выступление будет достаточно убедительным.
— Таков был уговор, Константин, — сказала я. Я исцеляю Татьяну, а ты даешь мне свободу. Его ноздри раздулись.
— И это то, чего ты действительно хочешь?
Нет ... Нет ... Нет ...
— Да.
Константин уставился на меня, изучая выражение моего лица. Я знал, что он ищет, и не хотел показывать этого.
— Дай мне руку, — сказал он. Я спрятала их за спину, скрывая свои слова. Мое решение принято, Константин. Я хочу обрести свободу. Он встал, уронив антисептик.
— Тебе нужно официальное приглашение, Елена? Это удержит тебя от отъезда?
Он сделал жест рукой, как будто представлял мне свое королевство. — Выходи за меня замуж или, как там, стань моей женой.
Стань моей женой и советником. Выбор за тобой.
На глаза навернулись слезы. Но я отказывалась выдать страдание, бушевавшее во мне.
— Я не хочу ничего из этого. Я хочу уйти.
— Нет, — прорычал Константин. Тебя что-то напугало. Понятно, что события за последние несколько дней были...разрушительными, если не сказать больше. Но бегство этого не исправит, Елена.
Я покачала головой, борясь с рыданиями, которые угрожали вырваться из меня.
— Я хочу быть свободной, Константин. Я не хочу такой жизни. Мускул на его челюсти дернулся.
— Эта жизнь, твоя жизнь, Елена. Это...это наша жизнь.
— Нет, — выдохнула я. Эта жизнь, твоя.
— Хочешь я пойду с тобой? — спросил он. Что-то похожее на смех вырвалось из меня. Константин не засмеялся. Я не шучу, Елена.
— Ты сам не знаешь, что говоришь, — сказала я, не позволяя его словам осесть в моем мозгу. Я ухожу. Одна. Я собираюсь поступить в колледж и изучать ботанику. Я буду беспокоиться о квартплате и шумных соседях, а не о бандитских войнах и бандитских боссах. Его лицо напряглось.
— Выбери, в какой колледж ты хочешь поступить, и я заплачу за это, Елена, — сказал он. Но оставайся здесь со своей семьей. Оставайся здесь со мной.
— Я не могу. Глаза Константина потемнели. А почему нет?
Я выдавила эти слова изо рта, как будто вытаскивала их на
свет с помощью крючка.
— Потому что я не люблю тебя, Константин. Он замер.
Глубоко в моей груди, мое сердце начало разбиваться.
— Это неправда, — тихо сказал он. Я расправила плечи, выдавив из себя больше храбрости, чем чувствовала. Да, это так,— сказала я. На мгновение он замолчал. Я подумала, что его сердце разрывается в клочья, как и мое.
— Понятно, — наконец произнес Константин далеким голосом. И ты в этом уверена?
Я кивнула, все мои слова ускользали от меня. Константин снова взял антисептик и с наигранной небрежностью вернулся к своему занятию. — Ну, тогда нам больше нечего сказать друг другу , не так ли?
— Ничего не осталось, но я зависла на несколько секунд. Это было все, чего я хотела всю свою жизнь. Быть свободной, быть на свободе. Но если это было все, что я когда-либо хотела, тогда почему это было так чертовски больно?
— Береги себя, Константин.
Его руки замерли, но он только кивнул в ответ. Я молча вышла. Вся моя грудь проваливалась внутрь, горло было забито. Мне хотелось плакать, кричать и выть. Мне захотелось ударить Татьяну ножом в грудь, а потом сделать то же самое с Константином за то, что они заставили меня так себя чувствовать.
Если бескорыстие ощущается именно так, то почему люди так одержимы антиэгоизмом? Эта агония... Эта агония проистекала из любви к чему-то большему, чем я сама.
Впервые в жизни я защищала кого-то, кроме себя самой. Я разрушила свое собственное счастье, чтобы сохранить воздух в легких моей семьи.
И хотя мне казалось, что мои внутренности разрываются в клочья, я знала, что буду делать это снова и снова, если это будет гарантировать их безопасность. Когда я добралась до края участка, то заметила, что у меня есть хвост.
— Кыш, Бабушка. Я помахала рукой коту.
Она продолжала стоять у меня за спиной. Когда я сделала несколько шагов вперед, она тоже сделала несколько шагов вперед.