— Олеся, — тихо скомандовал я. Пистолет выстрелил.
Я поправил манжеты и достал телефон. Федор ответил после первого гудка.
— Босс, как там Нью-Йорк? — раздался его низкий скрипучий голос. А еще лучше, как к тебе относится вдова Фальконе? Его насмешливый тон прояснил истинный смысл его слов. Мне не понравилось его хорошее настроение.
— Отправьте группу в поместье Фальконе и скажите им, чтобы они разнесли сад.
— Какую-то определённую часть ?
— Весь особняк!
Сад выглядел так, будто его только что посадили, так что я сомневался, что его будет трудно убрать.
— Я хочу, чтобы этот ключ нашли до того, как другие боссы мафии решат, что он им нужен, — согласился Федор.
— Да, Босс. Считайте, что дело сделано.
— Рифат уже связался с вами?
Мой держатель общака, также известный как мой бухгалтер, имел склонность исчезать в своем мозгу на целые дни, выживая за счет дневного сна и кофе. Для бухгалтера он был странно эксцентричен.
Маленькая часть меня задавалась вопросом, что он сделает с Еленой, или что Елена сделает с ним.
— Нет. Может, мне послать кого-нибудь проверить, как он там?
— Я пришлю Данику через несколько дней. Он больше никого не любит. Я посмотрел вдаль, на горизонт, расчерченный пятнами деревьев.
— Вы слышали о третьей женщине?
— Да, — ответил Федор, и голос его потемнел. Обычно Федор был воплощением веселья, но насилие над слабым полом всегда расстраивало его.
— Твоя крыша считает, что это работа изнутри.
Я отошел от машины, когда Олеся уехала с мертвым Фальконе в багажнике. Одесса зарылась носом в мои карманы, ища морковку.
— Мне интересно услышать, во что ты веришь, — сказал я Федору. Я родился и вырос в этом мире, знал обычаи и насилие в течение тридцати лет.
Но Федор был вдвое старше меня, и то, что он увидел и пережил, определило его взгляд.
Его мнение часто бросало вызов мнениям моих молодых людей, его мудрость старости позволяла ему быть более ясным в ситуациях.
Артему он, может, и не нравился, но Федор был просто обязан позаботиться о том, чтобы мы не пали жертвой нашей идеалистической молодости.
Когда в пятнадцать лет я убил отца, именно Федор уговорил меня и вернул на Землю. Я чувствовал себя непобедимым, готовым убить своих братьев и завладеть короной.
Но Федор не советовал этого делать.
Подожди, сказал он, — будь терпелив и планируй.
Я послушался.
Федор заговорил через несколько секунд, прервав мои размышления:
— Мысль о том, что какой-то сумасшедший ходит вокруг и нацеливаются на этих женщин приводит меня в безумие... более вероятно, что это внутренняя политика.
— А если нет? Он вздохнул.
— Тогда у нас есть очень серьезная проблема.
Мы попрощались, и я снова повернулся к Роману. Мой телохранитель внимательно наблюдал за нашим окружением, его глаза шарили по лесу, как будто он мог видеть собак, крадущихся в тени.
— Ты посылаешь Дэни проверить, как там Рифат? — небрежно спросил он. Я решил пошутить над ним.
— Завтра я пошлю с ней Дмитрия. Как и следовало ожидать, глаза Романа ожесточились.
— Дмитрий? Неужели? Разве сейчас он не ходячий труп?
— Я надеюсь, что Даника сможет убедить его уснуть. Ты же знаешь, какой убедительной она может быть. Роман хмыкнул.
— Я возьму ее с собой. Бедняга переживает уже достаточно.
Последнее, что ему нужно, это слушать болтовню Дани.
— Если ты настаиваешь, — уступил я, стараясь не рассмеяться.
Одесса высунула голову из-за забора, пытаясь привлечь мое внимание. Я провел пальцами по ее гриве.
— Ты думаешь, он говорил правду о ключе? — спросил Роман.
— Мне кажется, он думает, что говорит правду, — заметил я. Мы не узнаем наверняка, пока не обыщем собственность Таддео. Роман посмотрел на меня, уловив что-то в моем тоне.
— Как ты думаешь, его вдова знает, где это?
— Не сознательно.
— Черт, Кон! Он потер лицо. Так вот почему ты согласился, чтобы она вылечила Татьяну? Ты пытаешься выяснить, что ей известно?
— Все, что я делаю, обычно имеет одну или несколько целей, Роман. Я отступил от Одессы и помахал конюху рукой.
— Найти этот ключ крайне важно для того, чтобы обосноваться на Стейтен-Айленде. И если кто-то другой найдет его раньше нас...
Роман поморщился.
— С таким же успехом мы можем попрощаться со всей вашей тяжелой работой.
— Именно. Я успокаивающе положил руку ему на плечо.
— Первый день прошел успешно, но мы должны планировать наши ближайшие дни.