— Ты можешь оставить нас, Роман, — сказал Константин, придерживая для меня дверь. Свежий утренний воздух щекотал мне щеки. Миссис Фальконе не желает мне зла.
— Откуда ты знаешь?
— Ты узнаешь, когда я это сделаю, — отрезала я, выходя на улицу.
Роман не хотел уходить, и я слышала, как он обменялся несколькими словами со своим боссом. Константин, должно быть, выиграл, потому что присоединился ко мне снаружи без своего питбуля. Его ладонь оставалась закрытой.
— Что ты держишь в руках? — спросила я. Его глаза заблестели.
— Любопытно?
— Я бы не спрашивала, если бы ,это было не так. Брови Константина слегка приподнялись.
— Твое неуважение почти достойно восхищения, Миссис Фальконе. Твоему мужу это нравилось?
— Нет. Первые несколько месяцев нашего брака стали для меня уроком, — и тут я прикусила язык.
Я выросла с тетушками, которые щипали меня за щеки, когда я говорила что-то саркастическое, но мне было легче контролировать себя рядом с кем-то, с кем я не жила бок о бок. Я просыпалась , ела и жила рядом с Таддео.
Несколько саркастических промахов были ожидаемы, и очень быстро привели к наказанию.
Боль усилилась вокруг моей руки, ощущение его хватки все еще было заметным в моих воспоминаниях.
— Это все у тебя в голове, — резко сказала я себе.
Быть наказанной им... Боль не утихала.
— Нет? Константин сам ответил на свой вопрос. Должно быть, Таддео оказался более терпелив, чем я думал. Он повернул ко мне голову, и в его глазах было слишком много понимания.
— Или нет.
— Ты мог бы спросить его сам, если бы оставил его в живых.
Я указала на неуправляемый сад, на разросшиеся цветы и дикие корни. Дорожки были просто разбросанными камнями, разбросанными по открытым пространствам между растениями, без формы и резьбы.
— Почему мы здесь?
— Для твоей же безопасности тебе необходимо познакомиться с собаками.
Константин повел меня через сад, к группе деревьев. Когда он приблизился, подлесок зашевелился, и из него высунулась огромная мохнатая голова. Я шагнула ближе, любопытство взяло верх над инстинктом самосохранения.
— Это вовсе не медведи и не волки. Константин раскрыл ладонь, показывая коллекцию собачьих лакомств в форме костей.
— Протяни мне руку. Я так и сделала, и он бросил в нее угощение.
— Не позволяй им украсть их у тебя. Если они заподозрят, что ты тряпка, они без колебаний воспользуются тобой. Он бросил взгляд в сторону леса. Ты должна убедиться, что они знают, что ты альфа и друг.
— Я уверена, что они уже знают, кто их альфа, — пробормотала я.
Константин улыбнулся, но ничего не сказал. Вместо этого он поднес пальцы к губам и громко свистнул. Мохнатая голова вышла из куста. Я отступила назад.
— Он чертовски огромен.
Неудивительно, что я заподозрила в них медведей или волков. Передо мной стояла самая большая собака, которую я когда- либо видела. Я была высокая, но пес легко перемахивал через мое бедро, его нос был достаточно высок, чтобы дотянуться до моей шеи, если бы он захотел. У него был почти черный мех, за исключением светло - коричневых пятен вокруг носа и лап.
— Они медвежатники, — сказал Константин. Или более известные как Кавказские овчарки.
Огромный пес шагнул ближе ко мне, его темные глаза остановились на угощении в моей руке. Инстинктивно я крепче сжала их. Если бы он пошел за ними, то, вероятно, мог бы забрать с собой всю мою руку. Константин стоял рядом со мной, его присутствие на мгновение отвлекло меня от собаки.
— Они охраняют поместье и его обитателей. Они будут охранять и тебя, если ты проявишь себя.
— И под словом «проявить» ты подразумеваешь накормить их конфетами со вкусом цыпленка?
— Вкус говядины. Они не очень-то любят курицу.
Я бросила на него быстрый взгляд. Он выглядел странно уютно в этом саду, несмотря на то, что был одет в костюм за тысячу долларов и туфли чище и дороже, чем все, что я когда- либо видела. Константин почувствовал мой взгляд и посмотрел на меня сверху вниз. Я вдруг поняла, насколько он выше меня.
Я всегда была выше большинства людей, которых встречала. Я перестала расти в 5’10, к большому огорчению моей семьи. Мой рост, который я унаследовала от мужчин в семье, позволяла мне подсознательно (или сознательно) покровительствовать тем, кто был ниже меня ростом.
И если в моей семье и было что-то, что мужчины ненавидели, так это покровительство; в конце концов, у них не могло быть конкурентов.