Мой мозг на несколько секунд закрылся, впитывая его слова, добавляя к ним определения и понимание.
Орудия людей не являются по своей сути злом...
Но это было невозможно. Об этом не могло быть и речи. Откуда ему это знать? Это было невозможно.
Всё дело в том, как их будут использовать.
Слово в слово. Идентично. Как будто он читал ее прямо со страницы.
— Что-то не так, Елена? — спросил Константин, его голос прорезал мое растущее замешательство.
Это просто совпадение, — сказала я себе. Откуда ему было знать?
— Нет, все в порядке, — говорю ему расправляя плечи. Константин слегка улыбнулся и указал на дверь.
— Татьяна ждет тебя. Если тебе что-нибудь понадобится, просто спроси. Для здоровья Татьяны всё, что угодно.
С этими словами Константин вышел, шагая по коридору так, словно двери и окна кланялись ему. Если бы они были одушевлены, возможно, они бы так и сделали.
— Татьяна, — сказала я, тихонько постучав в дверь и заглядывая внутрь. Это Елена.
Татьяна была в той же позе, что и вчера, прислонившись к спинке кровати и окруженная пищащими аппаратами. Хотя она была хрупкой и измученной, на ее лице сияла яркая улыбка.
— Елена, ты знакома с моим сыном?
Я посмотрела на нее сверху вниз. На спине, задрав ноги, лежал ребенок, двух лет от роду. Он был точной копией Дмитрия, хотя я могла видеть схожести на Татьяну в его чертах. Он был одет в рубашку с изображением супергероя и глупо улыбнулся мне, когда я вошла.
— Привет, Лена, — поздоровался он, и его речь перекрывала произношение моего имени.
— Привет, Антон. Я шагнула в комнату. Ошеломляющий запах чистящих средств окутал меня. Это навело меня на мысль о больнице.
— Елена собирается помочь маме, — сказала Татьяна, приглаживая его чернильно-черные волосы.
— А младшая сестрёнка ?
— И младшая сестрёнка тоже , — подтвердила Татьяна. Она поманила меня к себе, но глаза ее по-прежнему блестели.
— Надеюсь, Костя не слишком тебя разозлил. Беседовать с Константином — все равно что играть в шахматы.
Это было, пожалуй, самое правдивое утверждение, которое я когда-либо слышала. Я фыркнула в знак согласия.
— Ничего такого, с чем бы я не справилась . Она улыбнулась и почесала Антона за живот. Он протестующе засмеялся, перепрыгнул через кровать и осторожно спрыгнул на землю. Он издал громкое рычание.
— Опси! — и упал на землю.
— Ты в порядке, дорогой? — спросила Татьяна. Он воспользовался краем кровати, чтобы подняться на ноги.
— Да, да. — пухлыми пальцами он откинул назад волосы, но через несколько секунд они снова появились, закрывая ему глаза. Татьяна рассмеялась, и от этого смеха в комнате стало светлее.
— Глупый мальчик, посмотри на себя!
— Я могу зайти попозже, — сказала я. Я не была очень сентиментальна, но что–то в разрыве этого момента между больной матерью и ее сыном казалось слишком личным, даже для меня. Она посмотрела на меня так, словно забыла, что я в комнате.
— О нет, все в порядке. Теперь ты здесь. Я оглядела комнату, мое внимание привлекла папка на краю кровати.
— Моя медицинская карта, — ответила Татьяна прежде, чем я спросила. Я подумала, что они могут быть полезны. Так и есть. Это избавило бы меня от необходимости играть в доктора.
— Можно мне взглянуть на твои ногти? Она протянула мне руку, и я села рядом с ней на кровать.
Антон, чтобы не остаться в стороне, вскарабкался обратно и пополз к нам. Ногти Татьяны были такими же, как и тогда, мутно-серого цвета. Обесцвечивание часто было симптомом отравления, будь то язык, губы или ногти.
— Когда ты... — я взглянула на Антона. Должен ли он это слышать?
— Он в порядке, — ответила Татьяна. Я заболела пару месяцев назад, причем довольно быстро. Такое ощущение, что все произошло за одну ночь.
— Каковы были твои первые симптомы?
— Сначала мне показалось, что я простудилась, — объяснила она. Я была беременна, поэтому списала это на беременность в первом триместре. Потом...мне стало еще хуже.
Я дважды проверила ее губы и язык, оба все еще розового цвета. Если бы не ногти, других признаков отравления у Татьяны не было. Но мой внутренний инстинкт был ядом, а внутренний инстинкт обычно был верен.
— Я знаю, это может показаться глупым, но ты пробовала какие-нибудь незнакомые, новые продукты? Или съела что- нибудь, что ты не видела его процесс приготовления? Татьяна покачала головой.
— Обычно мы ходим в рестораны. Но мы затаились с тех пор, как приехали в Нью-Йорк. С февраля я ем исключительно домашнюю еду. Я прикусила нижнюю губу.