— Могу я узнать, пожалуйста? Ее тон заметно смягчился-
вежливый, а не саркастический.
— Конечно. Я откинулся на спинку стула, мельком взглянув
в окно. Скоро взойдет солнце, принеся с собой еще один день
интриг и насилия. И Елена.
— Убивают женщин, связанных с преступными
организациями. Жену из "Коза Ностры", жену из ирландской
мафии, дочь из корсиканского профсоюза, внучку из Картеля,
а теперь еще и старушка из мотоклуба.
Ее глаза, как у лани, сверкнули, и на мгновение показался ее юный возраст.
— Я в опасности?
— Нет. Твой отец позаботится о твоей безопасности. Пока
что угроза существует только в Штатах.
— О. Ты уверен? Наташа наморщила лоб.
— Конечно.
Я вглядывался в ее черты, ища хоть какой-то признак того, что я должен прекратить говорить ей. Но моя племянница кивнула мне, чтобы я продолжал.
— Их зубы были удалены посмертно. Ее ноздри раздулись.
— Зубы? О, как отвратительно.
— Говорит девочка с тарантулом в руках.
— Евгений вовсе не отвратителен, — фыркнула она.
— Нет, просто у него восемь глаз, — ответил я.
Наташа нахмурилась, услышав шутку. Она очень серьезно относилась к своим паукам, включая все шутки, которые о них отпускала. Но она не стала защищать честь Евгения. Вместо этого она спросила:
— Были ли найдены какие-нибудь зубы? Я моргнула,
услышав ее вопрос.
— А почему ты спрашиваешь?
Наташа подняла Евгения, их глаза встретились. Его маленькие ножки поднялись, но не коснулись ее.
— Удаление зубов — это не рук мафии, — заметила она. Но
это же психопатическая штука. Если бы вы нашли несколько
зубов, возможно, это было бы рук мафии.
— Что заставляет тебя так говорить?
— Серийный убийца сохранил бы зубы в качестве трофеев. Они ничего не потеряют. Мафия сделала бы из них публичный символ, — сказала Наташа. Я думаю, что у тебя руках
серийный убийца.
— Как и я. И другие короли Нью-Йорка.
Наташа опустила Евгения, задумчиво глядя куда-то вдаль. Позади нее я разглядел интерьер ее спальни, включая большой аквариум, в котором обитал ее любимый питон, Анна Каренина. Я выбрал имя для Змеи;
Наташа никогда не любила меня больше, чем их.
— Разве не это случилось с той экономкой? — спросила
Наташа. Я порылся в мозгу в поисках упоминания о беззубой
экономке, но ничего не нашёл.
— Я... Она задумчиво сжала губы. Это было больше десяти
лет назад...даже больше. Я помню, как пришла домой из
школы, и моя няня разговаривала со своей подругой по
телефону. У какой—то женщины удалили зубы, думаю, она
умерла от потери крови, или от боли.
Ничто в этой истории не вызывало подозрений. Но к тому времени я бы уже строил свою маленькую империю на улицах Москвы, не утруждая себя сплетнями о нянях и смертях неродственных женщин. Возможно, мне следовало это сделать.
— Ты помнишь что-нибудь еще?
— Нет. Но я позвоню няне Ане.
Наташа сложила руки вместе, позволив Евгению скрестить пальцы, как мостик. Его оранжевые и черные полосатые ноги вытягивались, когда он шел. Может, мне показалось. Я в этом сомневался.
— Это было бы очень полезно, если бы ты это сделала, —
сказал я. Любой намек на то, кто это делает, будет желанным
подарком.
Наташин взгляд метнулся ко мне.
— Ты не знаешь кто это делает?
— Мы схватили одного из нападавших...человека по имени
Эдвард Эйнсворт. Он утверждает, что его хозяин, Титус, стоит
за всеми нападениями и неприкасаем.
— Никто не может быть неприкасаемым. Особенно для моего
дяди, — ответила она. А что сказал Эйнсворт?
— Ничего.
Я почувствовал, как мои коренные зубы сжались вместе, но сохранил спокойное выражение лица. Моей племяннице не нужно было видеть мой ослепительный гнев. Но Даника скоро что-нибудь из него вытянет. Наташа нежно погладила Евгения по спине.
— Тетя Даника может вытянуть что угодно из кого угодно, — сказала она с любовью и пониманием. Откуда у тебя
Эйнсворт? Сомневаюсь, что он просто сдался.
Гнев шевельнулся в моем животе, когда я вспомнила ту ночь. Как я нашел его? Михаил мертв и сразу стало известно, что Елена в
опасности.
Прошло много лет с тех пор, как мой темперамент взял надо мной верх, но в ту ночь я был очень близок к этому. Мне было интересно, что Елена подумает обо мне, когда встретит зверя под моей кожей.
— Нет. Он напал на Роксану и Елену на балете, — сказал я.
— Вот почему тебе не следует ходить на балет. Ее глаза с интересом метнулись ко мне. Елена, говоришь?