— Тит, — сказал он и начал повторять снова и снова: Тит,
Тит, Тит.
— Заткнись, хуй моржовый, — рявкнул Роман. Его грубый
голос эхом разнесся по комнате, почти заставив Данику подпрыгнуть. Ни хрена не перестает болтать, — пробормотал
он себе под нос.
Я посоветовал Роману не оставаться здесь, пока Даника делает свою работу, но мой бык был упрям и настаивал, что с ним все будет в порядке.
Как обычно, я был прав, и теперь мне придется иметь дело с Романом, который будоражил Данику в течение следующих нескольких дней, потому что он не был готов признать свои чувства.
— Даника, сделай перерыв. Пусть Эдвард отдохнет. Даника
вздохнула с облегчением и радостно последовала за нами из
комнаты. Роман, не теряя времени, сказал:
— Ты пахнешь канализацией.
Даже Елена и Татьяна посмотрели на него. Хотя, Татьянин взгляд был более ласковым, материнским, на самом деле? В то время как Елена, казалось, говорила, что-то серьезное. Пока они препирались, Елена повернулась ко мне и
прищурилась.
— Как ты можешь быть таким чистым? Мы были окружены
грязью и грибами почти час. Я грязная.
— Могу я помочь ? У тебя есть немного в волосах...позволь
мне... — когда она не сопротивлялась, я протянул руку и
вытащил кусок грязи из ее волос. Она подняла к нему руку,
словно проверяя, действительно ли он исчез. Елена фыркнула и убрала руку.
— Неужели у тебя нет более чистых и прохладных
подземелий, Константин?
— С каких это пор ты ненавидишь грязь? — поинтересовался я. Я видел, как ты ходишь по лесу в одной
пижаме.
Татьяна, шедшая впереди нас, обернулась, высоко подняв брови. Она показала мне большой палец, прежде чем снова повернуться лицом вперед. Ее тихая поддержка была комичной, но не отрицаемой.
— Это не то, что ты думаешь, Татьяна, — сказала Елена.
Я собиралась на прогулку, и Константин случайно оказался
там.
— Я ничего не говорила, — отозвалась Татьяна легким от
юмора голосом.
— Я уверена, что мы с Дмитрием несколько раз гуляли по
лесу в пижамах.
— А через девять месяцев я стал дядей, — крикнул Роман
позади нас.
Это заставило Татьяну и Данику захихикать. Елена закатила глаза и подавила улыбку. Но она не могла погасить блеск в глазах, юмор заставлял ее лицо светиться.
— Надеюсь, ты не собираешься говорить об этом Антону.
Татьяна засмеялась.
— Нет-нет. Мой мальчик никогда не пойдет гулять по лесу в
пижаме.
Теперь была наша с Романом очередь хихикать. Когда мы вышли наружу, чистый свежий воздух принес нам облегчение. Елена убрала волосы с шеи, пытаясь остыть, в то время как Даника широко раскинула руки, но слишком энергично, и в конце концов упала на землю.
— По крайней мере, на траве прохладно, — пробормотала
она, когда я помог ей подняться. Я сдерживался, пока они шли
к машинам. Елена обернулась, ее взгляд был острым.
— Ты не пойдешь с нами?
— Нет. Мне нужно сделать телефонный звонок. Понимание
смягчило выражение ее лица.
— Удачи, — пробормотала она. Удачи, конечно.
Я стоял на краю пирса, глядя на узкий проход.
Вдалеке маячил мост Верраццано-Нэрроуз, оглушительный гудками и воплями ньюйоркцев, пытающихся пробиться сквозь шумное уличное движение.
Я чувствовал, что мои люди позади меня, готовые к любой угрозе. Но они не могли защитить меня от телефонного звонка. После четырех гудков меня приветствовал ровный голос с итало-американским акцентом.
— Константин Тарханов, — поздоровался он. Чем обязан такому удовольствию?
Джованни Вильяно был лордом побережья штата Мэн. Если на северо – востоке и был какой-то импорт или экспорт, Вильяно знал об этом, и , вероятно, разрешал.
Его способность перевозить наркотики, огнестрельное оружие и другие товары была высоко оценена, и он был счастлив сделать это за определенную цену.
До сих пор у нас было всего несколько сделок, но по мере расширения моей империи их будет еще больше. Или если он решит захватить часть Нью-Йорка.
Он был одним из бастардов Лоренцо Вильяно и единственным, кто осмеливался претендовать на отцовское имя, несмотря на то, что не имел настоящего первородства.
Будучи незаконнорожденным, он был вычеркнут из семейного состояния после смерти Лоренцо, но я сомневался, что Вильяно это волновало. У него было больше денег и власти, чем у любого из его законных сводных братьев и сестер.
— Боюсь, я принес плохие новости, — сказал я, подражая его