На его лице отразилось беспокойство.
— С ней все в порядке? Он вынул ногу из бассейна и
направился ко мне. Его грудь колыхалась, когда он двигался.
Елена, с Татьяной все в порядке? Я судорожно сглотнула.
Я же сказал тебе. Все, что тебе нужно, к твоим услугам,
— сказал он.
Нет ничего, чего бы мы не сделали, чтобы помочь Татьяне.
Я не могла смотреть на него. Я не могла встретиться с ним взглядом.
— Я ... — я повернула голову к бассейну, попивая воду, как будто это могло дать мне некоторое расслабление. Его слова звенели у меня в голове, беспокойство в них было так отчетливо.
Все, что тебе нужно, к твоим услугам. Нет ничего, чего бы мы не сделали, чтобы помочь Татьяне.
Звук вырвался из моего рта прежде, чем я смогла его остановить.
— Я нашла лекарство, — сказала я. Мне просто нужны
некоторые ингредиенты...
Константин широко улыбнулся и поцеловал меня в обе щеки. Жар пронзил меня от этого прикосновения.
— Блестяще, Елена. Ты сделала то, что не смогли сделать
наши лучшие врачи.
— Я... Она еще не совсем поправилась, — пробормотала я,
взволнованная его реакцией. Мне нужно еще кое-что сказать.
Слово «трус», снова и снова звучало в моей голове, как
колокол, раскачивающийся на санях. Трус, трус, трус.
— Напиши список и отдай его Федору. Он даст тебе все, что
тебе нужно.
Я кивнула, обхватив себя руками. Должно быть, я выглядела напряженной, потому что Константин сказал:
— Баня помогает расслабиться, пообщаться. Я крепче
прижала руки к груди.
— Я не захватила купальник. Он улыбнулся.
— В ванну заходят не в купальнике, Елена. Все мое тело
напряглось.
— Тогда я не войду.
— Боишься, Елена? Я закатила глаза.
— Чего ванны? Я уже не ребенок. Константин, казалось,
только развеселился. Он махнул рукой мне за спину.
— Там в шкафу есть халаты.
Я переминалась с ноги на ногу, взвешивая решения в уме. Развернуться и уйти было бы так просто.
Но выражение лица Константина, дерзость в его улыбке ..
Я потянулась за одеждой, нырнув в маленькую нишу, чтобы раздеться в уединении.
Плюшевая ткань халата приятно ощущалась на моей чрезмерно чувствительной коже, и то, что я была без джинсов и свитера, позволило моему телу остыть.
Я убрала волосы с шеи и заколола их наверх, охлаждая себя еще больше. Когда я вернулась в гостиную, Константин оставил полотенце на краю ванны. Он стоял в воде спиной ко мне, и неподвижная вода позволяла мне рассмотреть изгиб его задницы, длину его ног. Если он обернется...
— Я не очень люблю плавать, — сказала я. Константин
обернулся. Я заставила себя смотреть поверх его плеч.
— Это не очень глубоко, — заверил он меня. Ты не утонешь.
И если ты будешь тонуть то, я спасу тебя.
Я опустилась рядом с ванной, придерживая халат, чтобы он не промок, пока я погружала в него ноги. Подрумяненная вода неприятно касалась моей кожи, но через несколько секунд я почувствовала, как мои мышцы начали таять и расслабляться.
Константин подошел ближе, отчего по воде пошла рябь. От пара пряди его волос слегка завивались, отчего он почему-то выглядел моложе.
— Ты не поклонница бани? — спросил он.
— Все в порядке, — сказала я пренебрежительно.
Константин был уже так близко, что если бы я протянула ногу, то дотронулась бы до него. Я даже не пошевелилась.
— Для женщин и мужчин устанавливают разное время, —
сказал он. — Возможно, тебе будет удобнее, когда ты придешь в специальное время для женщин.
— Я думаю, что мне будет удобнее одной в моей ванной
комнате дома. Глаза Константина заблестели.
— Дома. Это не было вопросом, а скорее утверждение. Я
встретилась с ним взглядом.
— Дома, — подтвердила я.
Его глаза танцевали по моей коже. Несмотря на скромный халат, я чувствовала его внимание на своей верхней части шеи и обнаженных ногах.
— Будет очень жаль, когда ты уйдешь, — сказал он. Даника
очень привязалась к тебе, как и все остальные. Бабушка, в том
числе. Я фыркнула .
— Бабушка меня ненавидит.
— Может быть, я и преувеличил, — засмеялся Константин.
Но я сделал это только для того, чтобы убедить тебя остаться
еще немного.
Я ничего не ответила. Решение формировалось в моей
голове, подпитываемое теплой водой, влажностью и наготой
Константина. Он склонил голову набок, его глаза заблестели,
когда он увидел, как потемнело мое лицо, голод, который я
позволила себе показать.