— Я готова проверить свою гипотезу. Он замер так тихо, что вода перестала рябить.
— Неужели, ты смогла быть со мной, хоть разок честной ? Я
встретилась с ним взглядом в упор.
— Да. Константин придвинулся ближе, его руки лежали по обе стороны от моих бедер. Я чувствовала, как они слегка прижимаются к моей плоти, дразня и неотвратимо.
— Как ты думаешь, какое оборудование мне следует
использовать для нашего эксперимента? — он замурлыкал.
Его глаза стали такими темными, такими тяжелыми, что темно -коричневый цвет теперь был ближе к цвету гикори.
Я сглотнула пересохшее горло.
— Все, что у тебя есть под рукой.
Его ухмылка стала шире, зубы опасно блеснули.
Очень медленно Константин потянулся вперед и раздвинул мои колени. Воздух тут же коснулся меня, принеся с собой щекочущее ощущение между моих бедер. Его грубые руки лежали на коленях, пока не двигаясь.
— Итак, любимая, — пробормотал он, есть несколько правил для эксперимента, не так ли? Не могла бы ты сказать мне, что это такое? Я не была уверена, что могу говорить или думать, но ответ пришел ко мне.
— Контрольная переменная. У меня перехватило дыхание,
как будто я только что пробежала марафон.
— Контрольная переменная, — повторил он, его акцент
перекатывался через слова.
— Что это такое? Я не знала, что это викторина. Я пыталась
говорить саркастически, но мой голос звучал слишком низко и хрипло. Константин все равно понял.
— Не викторина, а эксперимент. Его пальцы глубже
вонзились в мои колени, ощущение шло прямо к вершине
моих бедер. Он улыбнулся моей реакции и подсказал:
— Контрольная переменная?
— Они...показывают, что эксперимент прошёл успешно... —
я сглотнула воздух.
— А каковы наши контролируемые переменные?
— Контролируемые переменные... — мой разум спотыкался
о ситуацию, но продолжала цепляться за ощущение пальцев Константина, прижимающихся к моей плоти, его груди, выставленной напоказ, его волос, прилипших ко лбу.
Теория — это константа.
— Это мы уже предусмотрели. А что еще? А что еще? Мой взгляд метнулся к его пальцам.
— Предметы, о которых идет речь, должны оставаться
прежними. Его ухмылка была не более чем опасной.
— Они точно останутся прежними.
Его большие пальцы начали медленно двигаться по кругу. Возбуждение отвлекло мое внимание, мягкое нажатие его большого пальца, мурашки, поднимающиеся вдоль моего бедра... Он был так близко к слабой пульсации, так близко и в то же время так далеко.
— Мы уже обошли все наши базы?
Технически, нет, но мне надоело играть в его маленькую игру. Я хотела почувствовать его пальцы внутри себя. Сейчас. Я молча кивнула. Константин улыбнулся так, словно разгадал мою ложь.
— Ну что ж, тогда начнем? Он еще больше вытянул мои
ноги, прижимая их к стенкам ванны.
Мое сердце начало учащенно биться в груди.
Я почувствовала, как внутри у меня все сжалось в предвкушении, а бедра задрожали в предвкушении.
Он поднимал руки все выше и выше, все ближе и ближе, пока они не оказались в опасной близости от меня.
— Любимая, — промурлыкал он, обхватив ладонями мои
бедра. Его татуировки резко выделялись на моей безупречной коже, изображения птиц и кинжалов смотрели на меня.
— Константин, — выдохнула я.
Его глаза встретились с моими, легкая улыбка заиграла на его
губах.
— Расслабься, любимая. Баня предназначена для отдыха.
Я не думала, что когда-нибудь снова смогу расслабиться.
Мои кости вот-вот оторвутся от кожи, ноги дрожали,
пульсация усиливалась. Константин наклонился к моему
левому бедру, прижавшись губами к моему колену.
Мягкий и теплый, он скользил губами все выше и выше, пока не смог вдохнуть мой запах, увидеть последствия своихподдразниваний. По его улыбке я поняла , что да. Но он не пошел туда, куда внимание на мое правое колено. Он снова провел поцелуями по чувствительной коже, только на этот раз я почувствовала скрежет зубов, давление его резцов.
Мое сердце ускорилось еще больше.
— Константин, — выдохнула я одновременно с
предупреждением и мольбой.
— Терпение, любимая. Хорошие вещи требуют времени.
Я не хотела, чтобы он тратил на это время. Я хотела почувствовать его губы на себе сейчас. Большие пальцы Константина не прекращали тереться, только становились все указывало мое бедро. Вместо этого он выпрямился и обратил тверже, когда он прижимался губами ко мне.