Наверное полночи я караулил. Но Лялечка мирно спала и ни в какое чудище не превращалась. Не появлялись и обезьянские крокодилы с саблезубыми лягушками. Постепенно усталость взяла свое: я погрузился в дрему. Мне привиделся очень хороший сон. Вначале хороший. Мне приснилось, что мне все снится. Что я проснулся у себя дома, на своем родном диване. Потом появилась Лялечка и принялась уговаривать меня вернуться. А я ни в какую не соглашался. Потом она пригрозила, что если я откажусь, то она придет ко мне на работу и спляшет там стриптиз… Сон понемногу стал перерастать в кошмар, я уже бежал по лесу, а кругом, ухватившись за ветви цепкими хвостами, вниз головой висели обезьянские крокодилы и жадно клацали огромными пастями, норовя укусить…
— Вставай, засоня! Утро уже давно!
Чёртовушка тормошила меня за плечо.
— Их не бывает, — просыпаясь, пробормотал я сам не понял как, то ли спрашивая, то ли утверждая.
— Кого?
— Обезьянских крокодилов.
— Думаешь?
— Уверен.
— У меня тоже на этот счет, сомнения имеются. Слишком жирно им будет и по деревьям лазать, и кусаться. Наверное, и правда не бывает.
— Так, это ты же мне про них говорила!
— Ничего я не говорила. Предположила просто. — Лялечка была сама невозмутимость.
— А саблезубые лягушки?
— Что лягушки?
— Бывают?
— Откуда ж я знаю? Может и бывают. Только поблизости их точно нету. Видишь, кто-то сена накосил? А там где водятся эти лягушки, людям не выжить. Пожрут всех. Хватит об этом. Тут рядышком озерцо есть. Я только что разведала. Не желаешь искупнуться?
— Нет.
— Как знаешь. А я пойду, почубухаюсь. Надумаешь, иди по той тропинке, вдоль ручейка.
И перед тем, как уйти, добавила заговорщическим шепотом:
— Я голенькая купаться буду. Нет у меня купальника.
И, хихикнув, вприпрыжку скрылась за кустами.
Озеро и действительно находилось недалеко. Не прошло и минуты, как я услышал всплеск и веселые повизгивания.
Я умылся в ручье и раскрыл котомку, чтобы к приходу спутницы сервировать «поляну». Негоже было отправляться в дальнейшее путешествие на голодный желудок.
Вернулась Лялечка. Она была недовольна и явно рассержена. Может вода холодная?
Чёртовушка подошла решительным шагом и молча отвесила мне оплеуху. Больно не было. Ни капельки. Но обидно.
— За что?! — Я возмущенно потребовал объяснения.
— Почему не пошел за мной подглядывать? — Лялечка обиженно надула губки. — Ведь знал же, что голая купаться буду…
Что я мог ей ответить? Если честно, то я и сам не знал почему…
— Кушать будешь? — Я кивнул на разложенную снедь.
— Кушать? Я почти совсем никогда не кушаю. Все больше жру, лопаю и трескаю.
— Ну, а трескать будешь?
— Нет, — все еще недовольно буркнула капризная девчонка, — я мухоморов с лягушками нажралась…
Я как раз нарезал окорок и, ошарашенный услышанным, легонько полоснул ножом себе по пальцу. Выступило несколько капелек крови.
— Ой-ой-ой-ой-ой! — тут же перепугалась Лялечка, — Кровушка пошла, тебе не больно?
— Ерунда.
— Правда?
— Конечно. Пустячный порез.
— Кровь. Красненькая. Красивенькая.
Я уже приготовился выслушать признание Чёртовушки про то, что она жуткая вампирюга и с моей стороны было весьма неосторожно демонстрировать ей кровь, но ошибся. Признание с ее стороны последовало, но совсем другого порядка:
— Везет же. Красненькая. А у меня зеленая и совсем чуть-чуть. В основном у меня там червяки и тараканы. А вместо сердца — жабища огромная. Сидит и квакает. Хочешь послушать?
Лялечка призывно выпятила грудь, и я едва совладал с соблазном прикоснуться к ней, тем более имелся благовидный предлог. То что она самозабвенно врет, я уже ни на йоту не сомневался. Причем так, что сама почти верит в свою выдумку.
— Нет. Спасибо.
— Ладно. Тогда давай завтракать.
— А лягушки с мухоморами уже переварились?
— Ой, какой же ты вредный. Мало их там было. Не наелась я.
— Ну, раз не наелась, тогда приятного аппетита.
Попытка суицида
После плотного завтрака мы вновь вышли на дорогу и продолжили наш путь.
Я понемногу стал смиряться со своим теперешним положением. Что толку сетовать на силы, занесшие меня неизвестно куда и непонятно зачем? Все равно ничего исправить нельзя. Не лучше ли жить не то что сегодняшним днем, а даже, просто, теперешней минутой. А на данную минуту все было хорошо. Даже отлично. Сказочно. Дорожка вдоль леса, чистый воздух, птички поют, светло, тепло.
Впереди стояла корова, запряженная в повозку. На буром лбу ее отчетливо белела звездочка, практически правильной геометрической формы. Пеструха горько плакала.
— В чем дело? — Спросила Лялечка, как будто животное могло ей ответить.
Как и полагается коровам, буренка ничего не ответила. Вот только молча кивнула в сторону леса и тяжко вздохнула, что ни коим образом не соответствовало нормальному поведению коров, по крайней мере, с моей точки зрения.
— Ладно, сами посмотрим. — Чёртовка не стала настаивать и направилась в сторону, указанную животным.
Мне ни чего не оставалось, как последовать за ней. Почти у самой кромки леса располагалась живописная небольшая полянка. Лялечка не стала выходить на нее, а затаилась за кустами, приложив палец к губам, дала мне знак, чтобы я передвигался тише.
Я присоединился к Чёртовушке. В центре, под развесистым дубом странного вида молодой человек прилаживал на ветку петлю. Выглядел он действительно своеобразно. Серое одеяние походило на сутану священнослужителя, только гораздо короче, из-под полы торчали острые коленки парня. Так что его наряд смело можно было назвать и короткой сутаной, и длинной рубахой. Но не в этом была странность. На голове незнакомца красовался ярко красный ирокез.
Дабы не допустить самоубийства я решил вмешаться.
Лялечка сердито шикнула на меня:
— Подожди! Рано еще!
Но я не стал слушать Чёртовушку и вышел на поляну. Лялечка, тяжело вздохнув, последовала за мной.
Почему-то припомнился мультфильм «Жил был пес».
— Что, птичку решил поймать? — поинтересовался я у самоубийцы.
— Дурак что ли?! — агрессивно огрызнулся юноша. — Вешаюсь я!
— Чего ради?
— Не твое верблюжье дело! Проваливай!
Молодой человек настроен был весьма недружелюбно. Оно и понятно. Явно ему было несладко, раз уж решил свести счеты с жизнью.
— Правильно, пошли, это не наше дело. — Лялечка попыталась отговорить меня от доброго поступка.
Но я должен был сделать все возможное, чтобы не допустить самоубийство такого молодого парня.
— А ты расскажи, почему ты так решил поступить, может тебе полегчает и передумаешь…
— А пошел ты!
Юноша бросил быстрый взгляд на небо и, зажмурившись, сунул голову в петлю (как только ирокез прошел?). Но ничего не произошло, веревка висела слишком низко. Он стоял зажмуренный некоторое время, затем тихонько приоткрыл один глаз, другой.
— Ничего не понимаю! — Его голос был полон отчаяния.
— Чего тут понимать? — Вновь вмешалась Чёртовушка. — Петля слишком низко висит, так ты никогда не повесишься.
— Что же делать? — Юноша находился на грани истерики. — Если ее повесить выше, то я не достану в петлю головой!
— Не обязательно укорачивать веревку, — Лялечка была сама любезность, — можно укоротить тебя. Ты потерпи немного, а мы тебе ноги подрубим.
Услышав такое предложение о помощи, парень и правда чуть не повесился. Он рухнул в обморок, петля затянулась, и я едва успел подхватить его. Не без труда я освободил шею незадачливого самоубийцы от веревки (Лялечка наотрез отказалась помогать) и уложил его на траву. Несколько секунд спустя панк уже вновь вскочил на ноги. Удивление, облегчение, разочарование, гнев, обреченность — вот далеко не полный перечень чувств, которые мне удалось прочесть на его лице.
— Может все-таки расскажешь, что случилось? Ведь это не выход.