Светило солнышко. По обе стороны раскинулись осенние поля. Там и сям посмеивался нарядный лесок, с желто-красной листвой. Толик любил золотую осень. В это время у него душа прям пела.
Как назло, водитель автобуса гонял какой-то «блатняк», который ну никак не соответствовал всей этой душевной русской природе:
Мне пел-нашёптывал начальник из сыскной,
Мол, «заложи» их всех, зачем ты воду мутишь,
Скажи, кто в опера стрелял – и ты «сухой»,
Не то ты сам себя «на полную» раскрутишь.
Толик хватил еще аперитива и направился к водителю для деликатного разговора. Старушки-дачницы, болтавшие без умолку, тут же притихли, навострив уши.
– Земляк! – окликнул Толик молодого водителя. – Нет ли у тебя другого музончика? Покультурнее? Тут одни бабульки сидят. А ты им – шансон. Я уж так, не в обидку говорю. Но в целом…
– Ща, поищем, отец! Не вопрос.
Водитель покрутил магнитолу, подыскивая нужную радиостанцию. И вдруг зазвучала знакомая песня из советского детства:
На дальней станции сойду,
Запахнет медом,
Живой воды попью у журавля.
Тут все мое, и мы отсюда родом,
И васильки, и я, и тополя.
У Толика аж дыхание перехватило. Сжалось сердце, подкатил ком к горлу. То, что зрело подспудно эти недели в глубине души, вырвалось наружу. И в одну секунду все его думки, все его сомнения, метания, шараханья – сгинули. Недавняя движуха с реализацией имущества показалась мышиной возней. А главное, решилась дилемма, которая мучила его тайком последние недели: нужна ему эта Европа али как? Ехать-не ехать?
Толик приветливо хлопнул водителя по плечу:
– Спасибо, земляк! От души!
И подумал про себя: «Ведь чуть не потерял всё. Послушал, дурак, бабу. На старость лет в Европу засобирались…Кому мы там нужны? Ни кола, ни двора. Денег с гулькин нос, быстро бы разлетелись. А дальше как? Жили бы на иждивении у зятя. Подъедались бы с чужого стола. Сиди, улыбайся да помалкивай. Вы никто и звать никак. Да уж…натворили бы делов Акимовы. Хууу, ладно хоть сейчас башка на место встала».
– И без меня обратный скорый-скорый поезд растает где-то в шуме городском… – запел Толик, ничуть не смущаясь. Уж больно радостно стало на душе.