Машка сползла спиной по двери и снизу вверх смотрела на сидящего на троне. Потом перевела взгляд на острозаточенный карандаш, проковырявший платье и зудящий на груди. Теплая струйка медленно ползла от острия, окрашивала красным дерево.
— Если ты считаешь свои занятия невинной забавой — глубоко заблуждаешься… — Его голубые глаза передавали что-то неуловимое в такт речи. — Сейчас ты молода… Энергии, которую сосешь — хватает выше крыши. А потом ты начнешь стареть… Да, не так скоро, как простые граждане. Но, все равно — начнешь. Свит будет сжигаться в твоей топке вагонными нормами. Гораздо быстрее, чем поступать от тельцов… И каждая свободная минута будет наполнена одним желанием. Пить… Пить еще и еще. Только фиг ты утолишь жажду. В том расплата и заключается. Вот тогда ты и убьешь в первый раз…
Машка зевала ртом, дрожала, как заяц осенью, рада была бы не слушать, вырваться из западни. Волю парализовало, слова маньяка транспарантом всплывали в ее сознании. Она скорее читала их, чем слышала.
— Выпитые тобой сейчас — обязательно приходят в себя. Пару дней поболеют и нормализуются. Душевные их страдания — не в счет… А вот потом… Ты выпьешь первого до дна. Он в сознание не вернется. Смерть от естественных причин — напишет судмедэксперт. Поплачешь… Но остановиться не сможешь. И мы с тобой встретимся еще раз.
Он надавил деревяшкой чуть сильней. Ой, мамочки…
— Твоя жизнь — в твоих руках. Впрочем, как и всегда была. Сгинь с глаз моих. Поезжай домой, семью заведи. Картины начни писать… Или стихи… Шанс у тебя есть. Молодая ты и красивая…
Спица ушла обратно во внутренний карман, инквизитор поднялся, толкнул дверь, перешагнул через Машку и исчез.
Тишина… Только капает вода, кто-то не закрутил кран. Да гулко раздается бочка очередного трека.
Опомнилась Елкина уже в отеле. Лики не было. Рыдания душили, мысли скакали вшами… Не понимая до конца своих действий, Машка принялась паковать чемодан.
Слабенький итальянишка оказался. Лика безэмоционально глядела на голое тело, раскинувшее перед ней руки. Толком и напиться не успела. А какой был сочный. Витаминки надо кушать и спортом заниматься… Совсем распустился — простого поцелуя не выдерживаешь. Она приложила палец к мертвому горлу. Пульса нет… Значит — еще один. Пятый, кажется.
И никаких угрызений совести… Сам виноват. Нужно учиться сдерживать свою похоть. Цивилизованный ведь человек. Точнее — был.
Нужно валить. Консьерж на ресепшене видел ее. Видел и коридорный. Хрен что докажут. Ни химии в крови, ни повреждения кожных покровов. Сердце цело. Мозг цел. Всего лишь — вытекла жизнь. Смерть от естественных причин.
Да, странно, что в двадцать пять. Но при чем тут она…
Все равно нужно делать ноги. Начнут мурыжить, допрашивать — к чему этот цирк? Завтра утром самолет. Хороший был отдых.
Лика двумя пальцами растянула улыбку на лице мертвого парня.
В дверь осторожно постучали. Лика, крадучись, проскользила к проему и замерла, прислушиваясь.
— Румсервис… — проквакал араб. — Румсервис.
Черт вас всех дери. Лика быстро перевернула парня на бок. Спит человек. А что вечным сном — так и не видно.
— Лейте, плиз… Мы заняты… — Голос не дрожал и был вполне сонным.
— Румсервис… — Стук становился настойчивым.
Вот обезьяны. Не понимают русского языка. Лика быстро скинула платье и, неглиже, пошла открывать. Удар свалил ее с ног и сознание закружилось, как в ярмарочном калейдоскопе.
Она не отключилась. Несмотря на круговерть — вполне осознавала происходящее.
Сильные пальцы сдавили ее горло. Голубые глаза.
— Ты знаешь за что… Дракуле привет.
И резкая боль в груди, сквозь самое сердце.
Цепляясь за уплывающую дымку сознания, Лика ощутила, как свит струится из нее все нарастающим потоком…
И вместе с тем — приходит успокоение…