Свежих новостей пока не было, но они обязательно появятся, когда кто-нибудь из журналистов решится наведаться в Ивермор, чтобы выбить из Рико пару комментариев на тему. Нейл невольно задался вопросом: сообщили ли люди Кенго о случившемся Тетсуи и Рико или же главная ветвь семьи не посчитала нужным их проинформировать. Возможно, сам Рико узнает об этом, когда ему ткнут микрофоном в лицо. Это позабавило, но уже спустя секунду Нейл невольно переключился на мысли о собственном отце.
Нейтан находился в заключении, но по-прежнему оставался правой рукой Кенго. Ему обязательно сообщат, что Кенго нездоровится. Оставался вопрос, играли ли эти новости для него хоть какую-нибудь роль. Нейл с трудом представлял картину, но, если Нейтан хоть на малую часть был предан Кенго так же, как его люди были преданы ему, он, наверное, уже протоптал борозды в полу собственной камеры. Возможно, Нейтан уже никогда не увидит Кенго вживую; может быть, выйдя на свободу, он неожиданно обнаружит, что его начальник теперь Ичиро. Нейл попытался представить, какое влияние окажет смерть Кенго на всё семейство Морияма, и не смог. У него не было ни малейшего представления, что могла натворить и чем вообще занималась главная ветвь семьи. Рико обладал весьма тревожащим количеством влияния и власти, а ведь ему, по сути, доставались лишь жалкие объедки семейного величия.
Вернувшись в общую комнату, Эндрю направился к Нейлу. Заметив его приближение, Нейл ощутил гнетущее, почти тошнотворное чувство вины. Сделка, которую они заключили, теперь казалась не столько отчаянной, сколько абсолютно безжалостной. Даже тогда он был не уверен, что Эндрю сможет справиться с таким чудовищем, как Мясник, но Нейл был готов дать ему попытаться. Его не волновало, чего это может стоить самому Миниярду, если это поможет выиграть хоть немного времени, чтобы поиграть с Лисами.
По пути Эндрю выключил телевизор:
— Слишком рано для одержимости.
— Это важно.
— Для кого? — уточнил Эндрю, утонув в насыпном кресле по соседству. — Это никак не повлияет на сезон. А Рико слишком туп, чтобы пожинать плоды сожаления и зарабатывать очки на жалости. Так кого это должно волновать?
Нейл открыл было рот, чтобы поспорить, и понял, что у него нет достойного ответа. Эндрю повёл рукой в его сторону, словно воцарившееся молчание доказывало его правоту. И Нейл заткнулся, не сказав больше ни слова. Миниярд немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза. Нейл перевёл взгляд с него на потемневший экран, а затем повернулся в кресле так, чтобы сидеть лицом к Эндрю. Миниярд приоткрыл глаза из-за шума со стороны, но снова закрыл их, когда Нейл наконец уселся и затих. А Нейл довольствовался тем, что просто наблюдал за Эндрю.
Миниярд по-прежнему сидел с закрытыми глазами, но, возможно, он почувствовал на себе взгляд, потому что спустя пару минут спросил:
— Какие-то проблемы?
— Нет, — отозвался Нейл, но даже он мог расслышать ложь в своём голосе. — Эндрю? Прошлым летом ты дал мне обещание. Я прошу тебя отказаться от него.
— Нет, — без колебаний ответил Эндрю.
— Ты сказал, что будешь рядом до тех пор, пока я удерживаю Кевина с нами. Но Кевин во мне больше не нуждается. Он выбрал нас вместо Воронов, потому что в конце концов мы полностью оправдали его затраченные усилия и время. Мне больше нечего предложить взамен на твою защиту.
— Я что-нибудь придумаю.
— Я не хочу, чтобы ты что-нибудь придумывал, — произнёс Нейл. — Мне нужно, чтобы ты просто отпустил меня.
— Назови хоть одну достойную причину.
— До тех пор, пока я прячусь за тобой, я всё ещё убегаю, — ответил Нейл. — Не хочу закончить этот год вот так. Хочу сам уметь постоять за себя. Позволь мне сделать это. Всё будет бессмысленным, если в итоге я этого не сделаю.
Эндрю молча посмотрел на него. Нейл не понимал, взвешивает ли он сейчас правдивость сказанного или же своим молчанием отвергает предложение. Джостен хотел добиться от него чёткого, конкретного ответа, но боялся перегнуть. Эндрю всегда относился к обещаниям и своим словам слишком серьёзно. Заставить его нарушить данное обещание за один раз точно не получится, но, если Нейл продолжит давить, Эндрю догадается, что что-то не так. Закрыв глаза, Джостен поглубже откинулся в насыпное кресло, он надеялся, что Эндрю интерпретирует его молчание как готовность дождаться ответа.
В комнатах царила уютная, успокаивающая тишина. Несмотря на утренние оповещения Кевин и Ники так и не проснулись, поэтому единственным источником шума оставалась периодически булькающая кофеварка. Наполнив кофейник, она негромко запищала. Нейл собрался встать за чашкой свежего кофе, но в итоге решил, что это может подождать ещё минутку.
Он не планировал засыпать, это случилось абсолютно незаметно – в следующую секунду его уже разбудил будильник Хэммика. Резкое, пронзительное пиликанье продолжалось, казалось, целую вечность, прежде чем Ники расшевелился и вырубил его. Пружины скрипнули, когда Ники перевернулся на бок, и комната снова погрузилась в тишину. Часы над телевизором показывали половину десятого. Если Нейл рассчитывал провести этот день нормально и всё успеть, ему определённо стоило встать прямо сейчас. Но было слишком уютно и удобно.
В соседнем кресле, свернувшись калачиком, всё ещё дремал Эндрю. Среагировав на звук будильника, он приоткрыл глаза, встретился заспанным взглядом с Нейлом и снова провалился в сон. Это словно послужило безмолвным разрешением продолжить лениться, поэтому Нейл тоже закрыл глаза и задремал.
***
Неделя перед матчем с Невадой смазалась в одно большое изнурительное пятно, но Нейлу это даже нравилось. Каждое утро он посвящал тренировкам с Лисами, день тратился впустую на бесполезное зло, прозванное учёбой, а после обеда он снова возвращался на поле. Лисы больше не удивлялись, когда во время перерыва он прогуливался с вратарями по кругу. А после ужина в компании старшекурсников они с Кевином ездили на стадион тренироваться.
Это была рутина, к которой он привык, правда в ней появилось одно важное дополнение. Возвращаясь с Кевином в общежитие, Нейл проходил по коридору словно к себе в комнату, но как только дверь за Дэем закрывалась, он разворачивался и возвращался к лестнице. На крыше его ждал Эндрю, обычно с сигаретой в руке и бутылкой где-то у ног. Ночи всё ещё несли в себе зябкую прохладу, от которой не спасала тонкая ткань толстовки, однако тепло прикосновений Эндрю моментально прогоняло холод.
По ночам они почти не разговаривали. Может, потому, что теперь они говорили на тренировках. А может из-за того, что им удавалось выкрасть всего несколько коротких минут перед тем, как измученное усталостью тело начинало клонить в сон. Но ночью у Нейла обычно появлялось больше всего вопросов. И они особенно не давали покоя, когда Эндрю прижимал его к холодному шершавому бетону, горячими руками пробираясь под футболку. Любопытство и интерес к Эндрю не был чем-то принципиально новым, а вот терзающая важность его ответов была. Поцелуй Эндрю многое изменил, изменил суть вещей и отношение к ним, хотя здравый смысл подсказывал, что лучше бы ничего не менялось.
Нейл хотел знать, где находятся границы и личные приделы и почему именно он стал исключением. Хотел знать, как Эндрю справляется с тем, через что ему пришлось пройти, и как много времени ему потребовалось, чтобы принять свою ориентацию после всех издевательств Дрейка. Все эти почему, когда и как только усложняли вещи, потому что заставляли Нейла задумываться над всем остальным. Он мог бы воспользоваться игрой в правду, чтобы удовлетворить своё любопытство, но не хотел вытягивать ответы клещами, выбивать их по крупицам. К тому же, это заняло бы слишком много времени, и у него почти не осталось безопасных ответов, которые он мог бы предложить взамен. Лучше всего было просто помалкивать и стараться не думать обо всём этом.
Терпения хватило только до вторника. Приёмная мать Рене сообщила, что ей удалось договориться о продаже дома, и эта новость стала главной темой обсуждения за ужином. Рене собиралась поехать домой, чтобы за выходные помочь ей с переездом. На случай, если Уокер понадобится помощь, Мэтт решил взять билеты ещё и на себя и Дэниэль. Нейл не понимал их энтузиазма, пока не вспомнил, каким оседлым было их детство. Дэн прожила на одном месте больше пятнадцати лет, а Мэтт вплоть до старшей школы жил с отцом. В распоряжении Элисон всегда были резиденции для зимнего и летнего отдыха, и в течение года она много путешествовала с родителями, но по факту никогда не переезжала.