- Расскажи.
- Когда-то, задолго до первых городов, когда вся земля еще была покрыта лесом, жил человек, который очень красиво пел. Его голос был подобен первым весенним цветам – он звучал нежно, но обладал могучей силой. Стихии лесов приходили слушать его пение, а он слагал им песни. За голос и дружбу со стихиями потомки назвали его Первоцветом, - Эйнелл помолчала немного. – Первоцвет научился у стихий их мудрости, они открывали ему места, где лучшие плоды и ягоды, укрывали от зноя и злых насекомых, помогали находить мед и орешник. Ветер всегда был для него попутным, а дождь шел, когда ему была нужна вода. Первоцвет стал первым учителем друидов. Ученики передавали его песни из уст в уста, а некоторые слагали новые. И стихии продолжали приносить им дары и помогать, в память о Первоцвете.
Но находились и такие, кто не мог ничего придумать, но все же хотел получать их дары. Они повторяли заученные слова, как заклинание, и стихии повиновались им, но без радости. Так возникло колдовство и магия. Магом может называться каждый, кто способен использовать стихии. Но лишь тот, кто любит их и дружит с ними, достоин называться друидом.
Были и третьи… - Эйнелл грустно вздохнула. – Они не обладали талантом к магии, но тоже хотели пользоваться дарами стихий. Они поняли, что у природы многое можно отобрать силой. И стали уничтожать лес, а на его месте сажать те деревья, которые были им нужны. А из срубленных деревьев строить деревянные дома, чего никогда не делал лесной народ…
Ласка погрустнела, ведь она выросла в Западной Леонтии, где все строилось из дерева. Но продолжала внимательно слушать.
- Мир менялся, возникали деревни и города, - говорила Эйнелл тихо. - Около двух тысяч лет назад друиды поняли, что большинство людей начнет со временем жить в деревнях и городах. Тогда они записали древние песни и наговоры, желая сохранить их. Они понимали, что придет время, когда песни и наговоры забудутся, и даже сами друиды могут их не вспомнить…
Так появились свитки. Чтобы обезопасить древние знания, мастера решили до времени спрятать их в Алоритане. Тогда это был еще святой город…
- Значит, свиткам больше двух тысяч лет? И они все это время были в Алоритане? И всегда хранились так открыто? что же мешало магам до них добраться?
- Знание о том, что истинные волшебные свитки хранятся в Алоритане, было только у посвященных. Остальные думали, что это просто рукописи. Какие-то сочинения древних бардов. Алоритан становился из святого города более мирским. Ученые скептически относились к волшебству. Суди по своим преподавателям – кто из них поверил бы, что в университетской библиотеке хранятся два подлинных свитка из наританских лесов?
* * *
По мере приближения к реке Лайет движение становилось более плотным. В сторону реки двигались возы с овощами, зерном, мукой. Навстречу ехали возы с грибами, ягодами, хворостом.
Впереди на дороге показалось облако пыли и скопление телег.
Возница выругался.
- Что там? – беспокойно спросила Ласка.
- Кажись, ищут кого, - буркнул возница. – Али контрабанду какую. Пошлину-то обычно в городе, при въезде на рынок собирают…
Девушки переглянулись. За свою внешность они почти не переживали – стражники, искавшие вдоль дороги друидок, уже трижды проходили мимо… Но вот свитки – они были спрятаны под репой.
- В случае чего, я буду колдовать, - предупредила Эйнелл.
- Ты хочешь закрыть туманом всю дорогу? Но это вызовет подозрения!
- Придумаю еще что-то. Так легко я не сдамся!
- Ты погоди, может еще обойдется.
Повозки тянулись медленно. Солдаты осматривали большинство телег кое-как, но те, что вызывали подозрение, обыскивали более тщательно. И все равно на каждую повозку у них уходило не больше трех минут. Едва ли за это время можно перерыть всю репу.
Но тот час, пока пришлось ждать, дался девушкам нелегко.
Ласка веселила Эйнелл как могла, и перекидывалась с возницей грубыми шутками. Но леонтийка все равно выглядела бледнее обычного, и внимательный глаз заметил бы ее волнение.
К счастью, стражники не были знатоками психологии.
- Кто такие? Откуда и куда едем?
Девушки назвали вымышленные имена и сказали, что едут на ярмарку за семенами, а продавать везут немного репы.
- Ни хрена себе – немного, – вскинул глаза стражник. – Да у вас тут пудов двадцать!