Зато менялся её облик, из степной девчонки Лаилин, при участии умелых рук Пиа, постепенно превращалась в провинциальную городскую красавицу. Она белила свою загорелую кожу, чтобы придать ей оттенок утонченности, обводила глаза краской, рисовала на скулах цветы и узоры. Пестрые наряды, платки и штаны ушли в прошлое вместе с её девичеством. Лаилин велела пошить из дорогих тканей, подаренных ей на свадьбу, химатэ и многослойные платья, струящиеся при ходьбе, словно водопад цветочных лепестков. Из прошлых пристрастий она сохранила любовь к драгоценностям: на руках её по-прежнему позванивала дюжина тонких золотых браслетов, а в ушах и на шее красовались массивные серьги и ожерелья, которые она надевала после того, как приносила жертву в храме, – выходить из дома, увешанная золотом, на глазах у свекрови Лаилин не решалась.
Неудивительно, что на неё оглядывались мужчины, когда она в сопровождении Пиа совершала свои паломничества. Однажды на улице им встретился солдат – необыкновенно рыжий, светло-рыжий, ясноглазый молодой человек. Лаилин остановилась, чтобы купить у лоточника тесьму. Солдат тоже остановился на противоположной стороне улицы, словно ожидая кого-то. «Тот человек на вас смотрит!» – шепнула Пиа. «Ну и что», – подумала Лаилин, но, конечно же, незаметно искоса поглядела в ту сторону. «Не оборачивайтесь, лучше давайте пройдемся к морю. Там продают красивые раковины и не так жарко!» – предложила Пиа. Они отправились на набережную, но солдат следом не пошел, и женщины были разочарованы.
От моря веяло прохладой. На просторной набережной было много народу, особенно простолюдинов, которые сновали между лотков торговцев, как снует стая сельди в поисках корма – торопливо и жадно. Лаилин и Пиа обошли все ряды с раковинами, кораллами и украшениями из них, подивились на сушеных морских коньков, звезд и ежей, от которых пахло острым и противным, потолкались вместе со всеми около чужеземных торговцев, прямо на улице предлагавших свои товары – ткани, гребни, зеркала, посуду и бусы из стекла.
Они уже шли в обратную сторону, как вдруг служанка шепотом воскликнула: «Да ведь это тот рыжий!.. Он вам улыбается. Смотрите!». И дернула подбородком, головой указывая, куда именно нужно смотреть. Действительно, это был тот самый солдат, что повстречался им давеча. Он стоял, прислонившись к каким-то бочкам и, улыбаясь, глядел на них с Пиа. «С чего ты взяла, что мне? – притворно смутилась Лаилин, – Скорее всего, это он на тебя пялится».
– Нет-нет, – возразила та. – Но если хотите, можем легко проверить, кто ему на самом деле нравится. Пойдите вперед, а когда поравняетесь с ним, оброните что-нибудь – веер или платок, или сережку. Но не нагибайтесь. Я буду идти следом, чтобы подобрать. Посмотрим, кому он поможет!
– Делать больше нечего! Я ведь замужняя дама. Стыдно даже подумать такое!
Но служанка-искусительница ничуть не устыдилась своих слов.
– Разве мы делаем что-то дурное? – удивилась она. – Разве замужняя дама не может уронить какую-нибудь безделицу, чтобы помочь бедной девушке познакомится с мужчиной? Подумайте, я на два года старше вас, а у меня ещё нет мужа! А этот солдат с виду совсем неплох. Ах, госпожа, ну, пожалуйста!
Что и говорить, Лаилин только с виду не хотела принять это заманчивое предложение. Она пошла вперед, помахивая замшевой сумочкой-кошельком. Пиа, как и обещала, чуть замешкалась. Когда Лаилин поравнялась с рыжим солдатом, тонкий ремешок кошелька совершил несколько стремительных оборотов вокруг указательного и среднего пальцев ее правой руки, после чего ему только оставалось, что, повинуясь замыслу хозяйки, соскочить с этих пальцев.
Лаилин дважды нарушила ожидания своей служанки. Случайно или нарочно, она не стала ронять чего-то мелкого и незаметного, а уронила кошелёк. Вслед за этим пройти дальше, как ни в чем не бывало, было бы глупо, и Лаилин нагнулась за своей потерей, лишая Пиа возможности испытать судьбу.
Солдат наклонился за вещицей одновременно с ней. Его рука коснулась кошелька одновременно с её рукой. Все напускное смущение разом слетело с Лаилин. Порыв горячего степного ветра охватил её, обжег щеки, сбил дыхание, вселил сумбур в сердце и в мысли.
Что сказал ей этот молодой, рыжий, незнакомый? Наверное, что-то обыкновенное, вроде: «Осторожнее» или «Ваш кошелек», а может быть, он ничего не сказал? Тогда почему в его взгляде странный вопрос? Ответить? Да, но что? Какая разница! Отвечай! Ну, же!