– Ладно, – сказал Кортнев, – доберемся до Красноярска, там решим, как быть, согласен?
– По рукам. А почему до Красноярска? Речь о наших паспортах? – спросил Андрей.
– О них. Сначала выясним, смогут ли нам помочь. Я о количестве, ты помнишь, я говорил. Деньги могут сплыть, а то и, вообще, не хватит.
– Скинем тачку, – опять предложил Андрей.
– Посмотрим…
– Слушай, Слав, все хочу тебя спросить.
– Спрашивай.
– Может, конечно, мне показалось, да и не только мне, Оксане тоже, но у вас ничего не произошло с Машей?
– Ты о чем? – немного замешкавшись, спросил Кортнев. – Маша вернулась, – конечно, произошло.
– Больше ничего? – настаивал Андрей.
– Все в порядке, уверяю тебя.
– Как скажешь. Кстати, под Абаканом еще клад есть, это километров триста от Красноярска вниз. Может, заглянем сначала туда?
– Тебе не кажется, что мы расслабились, покинув Тобольск? – спросил Вячеслав.
– Есть такое, ничего не попишешь. Призыв ясен. Включаем бдительность, товарищ майор. Идем? Оксана, кстати, начала подбирать нам апартаменты в Томске. Наш ждет скучнейший город, как писал о нем Антон Павлович Чехов!
– 33 –
– Какие будут указания?
– Есть новые идеи?
– У нас тишина.
– Проверяем всех без исключения.
– Какие планы, Иван Владимирович?
– Докладывай, Иван Владимирович!
– Что-то ты не весел, Иван Владимирович.
– Будь добр, Иван Владимирович, предоставить полный отчет.
– Ты предлагаешь с этим мне идти на верх?
– Что с тобой, полковник?
– Не ожидал, Иван Владимирович. У всех бывают сбои, но чтоб такое произошло с тобой… Не ожидал, не ожидал. Надеюсь, этому есть объяснение.
– Черт тебя дери, Шоцкий! Да что с тобой? Ты второй месяц топчешься на месте, полстраны истоптал! А где результат? Я так и не дождался объяснений. Я краснею! И из-за кого? Из-за самого полковника Шоцкого!
– Неделю сидим. Ни беглецов, ни золота Колчака. Мы зашли в тупик? Так и нет идей? Иван Владимирович, вся надежда только на тебя…
В том, что Кротов будет молчать об истинной причине поездки в Тюмень, Шоцкий был уверен. Он ясно дал понять майору, что факт его связи с Рашидом Мамбетовым может выйти наружу в случае акцентирования внимания на нюансах тюменской операции. Тем не менее, он отдавал себе отчет в том, что подлинные обстоятельства рано или поздно станут известны, с подачи ли Кротова, в ходе расследования, но станут, это было лишь вопросом времени.
Но не это сейчас беспокоило Шоцкого.
Каждую ночь он видел один и тот же сон… Лес, он окутан туманом, и его окружают черные псы…
«Я схожу с ума?» – задавался он вопросом. Он вспоминал, как еще в Москве, когда он сидел у себя дома, ему почудилась тень, напоминающая женский силуэт, закутанный в черный плащ. «Я начал сходить с ума еще тогда? Или это что-то другое? Мои последние действия, связанные с ведомым мной расследованием и операцией, не имеют ничего общего с профессиональным долгом. Чем же они обусловлены? Чувством справедливости, необходимостью в принятии решений, основанных на личном отношении к ситуации, к участникам этой ситуации, потребностью, острой потребностью в выходе из-под контроля, инстинктом, чутьем, живым человеческим чутьем? Или все это в совокупности? Это, и еще много чего. Но должно быть что-то основополагающее. Что-то, являющееся доминирующим фактором, дающим импульс, толчок к выходу на поверхность прочих оснований. Выход из-под контроля? Примитивно, и в обнаженном состоянии лишено эффективности. Что-то гораздо глубже и, в то же время, проще. Что-то легкое… Кто ты, тень? Ты призрак моей независимости? Призрак моего «я», добровольно спрятанного мной под мундирами, погонами, распоряжениями, приказами, присягами, отчетами, протоколами, рапортами?.. Ты мне нужна, я хочу узнать, кто ты, понять тебя. Еще совсем немного и я навсегда покину лампу и перестану быть ее рабом».
– А еще эти псы? – прошептал Шоцкий, стоя на набережной Иртыша.
Вечер опускался на Омск, скользя лучами заходящего солнца по крышам города. Иван Владимирович дошел до центрального пляжа, развернулся и быстрым шагом направился обратно. Скоростью и стуком шагов он стремился заглушить мысли, которые начали путаться, а значит, не сулили ничего дельного. Дойдя до Комсомольского моста, он перешел на другую сторону. Побродив по району, пройдясь мимо ресторана «Колчак», он развернулся и по Юбилейному мосту вышел к Воскресенскому скверу. Там он решил передохнуть. Он остановился, опершись на перила, и сквозь листву устремил свой взор на Омь.
Стемнело. Редкие фонари зажглись, едва освещая опустевший сквер.
– Вот вы неугомонный, Иван Владимирович!