- Ну всё равно азы нам покажешь... а мы там как-нибудь сами потом...
- Хм, это мне нравится... я просто вдруг осознал, что вы, ребята, не таким уж плохим делом занимаетесь... И я хочу стать частью этого благого для нашей страны дела.
- Это вообще замечательно, коли так.. да ты расслабься! Тут все свои. Ну давай за тебя, тебя как звать то, кстати
- Дима...
- Нет.. Дима не пойдёт... тебе прозвище устрашающее надо какое-нибудь... О! Кастетом будешь! За Кастета!
Все выпили, закусили небогатой едой со стола, который предусмотрительно покрыли газеткой.
- Будем знакомы, я Череп. Я собрал всех этих ребят, создавал наше небольшое «движеньице». Вон сидит Пересвет, дружбан мой, с детства вместе и до сих пор дорога у нас одна. Вон с гитарой сидит, Фриц, с этим мы со школы знакомы, хороший парень, музыкант, о, кстати, сбацай-ка нам что-нибудь душевное.
Фриц, перебрал пару аккордов, вспоминая песню. Ударил по струнам и затянул довольно сильным и приятным голосом.
Где пробегал по лесу волк, и пролетал в выси орёл
Там в ратном деле, зная толк на сечу русский воин шел.
Перуна сын неустрашим и гордый взгляд не притупляем,
И я пошел во след за ним и дух наш вместе не згибаем.
Скажи России , я люблю её,
Скажи моей земле , что я её солдат,
Скажи РОССИИ плохо без неё,
Мы за её свободу встали вместе брат
И в битве той наш воин пал ,но перед смертью в руки дал мне
Свой острый меч тяжелый щит, и войном он меня назвал
Давить врага железом кровью мне старый воин завещал
И крик из уст его последний родной земле принадлежал
Скажи России, я люблю её,
Скажи моей земле, что я её солдат,
Скажи РОССИИ плохо без неё,
Мы за её свободу встали вместе брат.
И с той поры я меч сжимаю и к битвам я всегда готов
И пеню эту посвящаю тому кто будет бить врагов
У нас с тобой одна дорога в обитель бога нас ведёт
И войнов будет очень много своих сынов Вальхала ждёт.
Скажи России, я люблю её,
Скажи моей земле, что я её солдат,
Скажи РОССИИ плохо без неё,
Мы за её свободу встали вместе брат.
Он отложил гитару, а слова и сильный голос ещё долго колоколом звенели в голове Дмитрия. По телу шли мурашки. Душу переполняли нахлынувшие эмоции.
- К... кто это поёт, - спросил Дмитрий тихим, даже отчасти слабым голосом
- Да одна хулиганская группа, «T.N.F.» называется, группа хорошая, да, жаль, запрещённая, фиг найдёшь записи - отвечал Фриц, - ты не подумай, я не фанатик, я и другие песни играть умею, просто эта уж очень сильно нравится.
- Я тебя понимаю... - говорил Дима таким же заворожённым, будто ослабевшим голосом.
Просидел он в подвале ещё не долго - вспомнил о Лене. Уже уходя, он пообещал зайти завтра.
Очередное свидание с Леной прошло ещё приятнее предыдущего. Они гуляли в обнимку. Уже не стесняясь целовались. Что примечательно, с ней молодой боксёр забывал абсолютно обо всём: о тренировках, о проблемах, о дурных мыслях. Как только он её видел, всё негативное пропадало, исчезало, растворялось. Сердце быстрее стучало, было хорошо... хорошо и легко. Вся усталость проходила, Дима ощущал неведомо откуда пришедший прилив сил, казалось, он мог ещё целый день испытывать тяжелейшие нагрузки и нисколько не устать. В такие моменты Дмитрию не нужно было ничего.
Но всё хорошее проходит. Когда Дима расставался с девушкой, она уходила в подъезд, вся покинувшая его гадость камнем ударяла по голове, прибивая к земле. На память снова приходили события этого ужасного дня.
Утром следующего дня все дурные мысли покинули парня, будто остались за каким-то невидимым порогом. Новый день. Обычное утро, как и все остальные, только воспоминания о любимой девушке поднимали, как и вчера, настроение. Погода, правда пасмурная. Предусмотрительно не взяв зонт, Дима пошёл на учёбу. На выходе из двора он встретился с парой скинхэдов. Вроде одни из тех, что вчера были в подвале, в темноте он не разглядел. Сейчас, при свете дня он хорошо осмотрел этих людей. Непокрытые налысо бритые головы смотрелись достаточно нелепо на их тощих лицах. Куртка-бомбер сидела мешком, суровые «Гриндерсы» блестели, будто наполированные. Встречные перекинулись с парнем взглядом - они его узнали. Дима им кивнул, и они безмолвно разошлись. Всё-таки молодой боксёр ещё немного стеснялся показываться на людях в компании своих новых друзей. Вся ирония в том, что в глубине души общественное мнение ему важно, хотя он сам этого никогда не признавал, да и никогда не признает.
Школа. Дима никогда раньше не замечал, насколько многонациональный люд в ней учится. Как быть? В открытую показывать свою неприязнь? Но за что? Они Диме ничего не сделали... Ничего. Среди них были и боксёры, с кем он хорошо раньше общался. Как теперь разговаривать с ними, смотреть на них? Дима отгонял подобные мысли, старался вести себя как обычно. А что он мог сделать? Он просто откладывал проблему на потом, надеясь, что сама разрешится. Нет... Не решится.