— Да, наслушалась их в туалете. А они, знаешь, особо в выражениях не стеснялись.
— Мега-мастер и «без срывов» — это у нас Захар. Хотя он любит мне приписывать свои таланты.
— А я, значит, сорвалась? Поэтому Захару захотелось пооттачивать на мне своё мастерство? — отрезаю я ещё кусок перца. — И давай объясняй, объясняй, что там должно было произойти дальше.
— Объясняю. Тебе было неловко. Неприятно. И особо рассказывать такие моменты мы все не любим. Поэтому пятьдесят на пятьдесят, что о разговоре с Захаром тебе захотелось бы промолчать. Или вторые пятьдесят: сказать полуправду, не всё.
— Что я собственно и сделала, — вздыхаю я. — Из-за чего мы и поссорились.
— Да, но, чтобы я точно знал, что это был Захар, — он показывает себе на щёку. — А он ждал тебя в машине поблизости, значит, видел, что я приехал. Но, — хитро прищуривается он, — будь я ему не друг, он оставил бы не грязь, а засос.
— Вот гад! И ты тоже… гад! — швыряю я в него недоеденным перцем. Он, конечно, уворачивается. А потом поднимает его с пола и жрёт, зараза, даже не помыв.
— А потом бы мы поссорились. Я бы дулся и надумывал себе невесть что.
— А ты и дулся. И придумывал, — кидаю я ещё ломтик перца, но уже так, чтобы он поймал.
— А ты вовсе не облегчала мне задачу. «Гуляла» — показывает он пальцами кавычки, жуя.
— Мне надо было кое-что купить, но я не хотела, чтобы ты это знал. И всё, — развожу я руками. — Никаких сюрпризов с вами, параноиками.
— Лан, — обходит он стол и приподняв меня с барного высокого стула, прижимает к себе. — Если бы не твой Бережной. Если бы я не был на взводе. Если бы я так не волновался за тебя, всё было бы по-другому. Прости.
— Ты меня прости, что я тоже упёрлась как мул. И эти фотки, — качаю я головой.
— Меня подставили, Непокорная моя. Чтобы не расслаблялся. Чтобы крепче держал то, что так боюсь потерять. Я рассвирепел. Ты обиделась. Всё, мы бы посрались в хлам. И будем уязвимы, если не научимся разговаривать и доверять, ты права. Но если бы ты не пришла, я бы пришёл мириться сам, клянусь, — прикусывает он мою нижнюю губу. Оттягивает, выпускает. М-м-м…
— У тебя мясо горит, — шепчу я.
— Чёрт! — возвращает он меня на стул.
— Но вопрос с Эллой остаётся открытым, Тём.
— Нет, — выкладывает он на тарелку стейк. — Вопрос с Эллой закрыт, Лан. Она тебя не побеспокоит.
— Что же ты ей такого сказал? — вооружаюсь я вилкой и ножом.
— Всё. Что я свадьбу отменил из-за тебя, — отрезает он краешек и, как обычно, протягивает мне. — Что ты для меня важнее всего на свете, что бы там она себе не надумала.
— А второй раз ты с Эллой тоже расстался из-за меня? — закатываю я глаза, давая понять, что мясо божественное.
— Нет. Мы расстались раньше. Ненамного. Но раньше, — как-то горько усмехается он.
— А в этом случайно не был замешан Захар? — аж перестаю я жевать, сама удивлённая своей догадкой.
— Был, — мычит он, тоже наслаждаясь мясом. — Но мне было глубоко всё равно с кем она начала встречаться после меня. Для меня всё давно было решено и закончено.
— И ты собираешься идти на этот мальчишник?
— Теперь — да. Иначе где же ещё я сломаю Захару руку за то, что он посмел к тебе прикоснуться, и вообще подойти. А уж за то, что расстроил тебя своими грязными приёмчиками — тем более, — жуёт он довольно. — И кстати, мальчишник устраивает твой брат.
— Ростис?! — открываю я рот от удивления.
— Угу, — кивает он. — Так что не волнуйся, я буду под присмотром. А Захару не поздоровится, можешь не сомневаться.
Глава 11
И мне бы, наверно, самой хотелось отомстить Захару, а не просто насылать на него мысленно всякие проклятия, в которых «безответная любовь» и чтобы его порвало от неё на сотни плюшевых Захарок, стояла на первом месте, но неделя перед свадьбой выдалась та ещё. Не до мести. Дожить бы.
— Да отстаньте уже все от меня! Отстаньте! — хватаю я трубку рабочего телефона. Вроде среда, не понедельник, но эти звонки решили свести меня с ума. — Да! Нет!
— Что это с тобой, Танкова? — косится на меня НВ, когда рявкнув, я бросаю трубку на рычаг.
— Я не беременна! — угрожающе встаю я из-за стола, не глядя на эту Доброжелательницу. — Но, если ещё кто-нибудь спросит: случайно не в интересном ли я положении, клянусь, я откушу ему голову! — ломаю я ручку, оставшуюся у меня в руках, бросаю её останки перед монитором, и поступью дядьки Черномора и всех его тридцати трёх богатырей выхожу из кабинета. До-ста-ли!