«Да простит меня великий гип, я подверг его риску».
— Мы оба понимаем, кто из нас рискует больше.
«Мне меняют капсулу на новую. Очень скоро, через три-четыре тысячных».
— Ну и что? — удивляется человек.
«Старую капсулу заберут, — терпеливо объясняет шпион. — Вот эту, где я сейчас. Могут отправить на переработку всю целиком, а могут перемонтировать систему, система-то хорошая. Надо срочно очистить бортовую память, чтобы ничего не обнаружилось».
Собеседник наконец понимает:
— Что же такое ты сумел переписать, если пришлось бортовую память задействовать?
«То, что ты просил, Мастер. Оперативные карты Первой Атаки.»
— Первой Атаки?
«Самой-самой первой, — без выражения подтверждает декодер. — Информация архивирована пятнадцать Единиц назад, архив вскрылся по ключевому слову „Узор“.
Карты Первой Атаки. Боевая реликвия врага… Не может быть. Неужели удача повернулась к воину лицом? Столько сил потрачено, столько времени… Капитанский кокон содрогается: человек едва не вскакивает. Маска жёстко обхватывает лицо. «Не может быть…»
— Открыть мультиплексор, — звучит команда.
«Канал открыт, — включается система. — Старт. Стоп. Есть информация. Есть контроль. Конец».
Свершилось.
«Информация сброшена, гип, — говорит звероид. — Ты будешь доволен, гип».
— Я пока ещё не гип, — человек опять смеётся. — Но я буду доволен, если ошибки нет. Объясни-ка мне теперь, откуда это у тебя?» Декодер объясняет:
«Ошибки нет, Неуловимый. Был праздник. Господин стаевый решил, что наша стая должна посетить Музей Славы. Мы все получили Нить маршрута и отправились, ведомые господином стаевым…»
— Вы отправились в штабной Фрагмент? — напрягается человек.
«Великий гип меня в чем-то подозревает? — живо откликается аппаратура связи. Ясно, что на том конце произошёл маленький взрыв эмоций. — Если бы я узнал маршрут в штабной Фрагмент, разве пришлось бы мне тогда дезархивировать карты Первой Атаки? Разве не отдал бы я эту информацию своему непобедимому хозяину?»
— Извини, Ласковый, неудачный был вопрос. Где расположен ваш Музей Славы?
«Музеи все одинаковые, в каждом Фрагменте есть. Музейную сеть недавно открыли, по личному распоряжению… ты понимаешь, кого… не хочу называть имя…» — Понимаю. Его называют «Гладкий», не так ли? Видишь, я не боюсь произносить это имя вслух.
«Твоя храбрость безгранична, хозяин».
— А какой праздник у вас был?
«Господин стаевый закончил линять».
— Торжественное событие! — соглашается человек.
Он не хохочет, нет. Он справляется с короткими спазмами веселья. Только беззвучная усмешка позволена, только спокойная ирония. Декодер не воспринимает иронию — какая удача.
— Представляю, что за праздник у вас, когда заканчивает линять тот властитель, чьё имя ты не любишь произносить.
«Он никогда не линяет, — возражает шпион. — Он приказывает стричь себя целиком. Не оставляет ни волоска, чтобы носить одежду. Он носит одежду. Он делает все, что пожелает».
— Не завидуй ему, друг. Я разрешу тебе стричься наголо, и тогда ты тоже сможешь носить одежду. Впрочем, я прервал твой рассказ. Итак, вы отправились всей стаей в Музей. Что затем?
«В одном из смотровых пузырей, в пузыре информационной тактики, хранятся документы, относящиеся к началу войны. Документы были даны либо в изложении, либо в виде названий. Когда я обнаружил, что информация о Первой Атаке все-таки существует, я сразу вспомнил твою главную просьбу, Неуловимый. Я всегда огорчался, что не могу помочь тебе в главном. Оперативные карты Первой Атаки оказались секретны, было открыто только имя архива. По имени, без полной спецификации, отыскать архив невозможно, кроме того, дезархивация наверняка защищена. Я решил познакомиться с первым инженером Музея, который лично водил по пузырям господина стаевого. У меня ведь положение в стае особенное, ты же понимаешь, хозяин, я могу знакомиться с кем угодно. И как раз я подслушал, что первому инженеру разрешили отдыхать дома, на Мерцающих Усах. Его наградили, включили в группу спящих, а переброска состоится через половину сотой. Он громко хвастался господину стаевому… Представляешь, Неуловимый — домой! Как давно я не был дома, как давно я не спал на настоящем дереве…» Декодер замолкает.
— Если ты захочешь, я сделаю тебя своим наместником на Мерцающих Усах, — находит собеседник нужные слова. — Но не раньше, чем мы победим.
«Прости, гип. Я забыл сообщить, что к тем информационным блокам, которые ты переписал, добавлен подробный отчёт. Рассказывать дальше?» — Очень хорошо, Ласковый. Нет, не надо повторяться. Есть ли в документах ответ на главный вопрос? Ты уже просмотрел оперативные карты?
«Первая Атака началась в одном из гипархатов Пустоты».
— Значит, все-таки Окраина?.. Гипархатов Пустоты больше сотни, из какого именно?
«Со стороны больших цифр Плюсовой Координаты. Гипархат номер сорок семь.»
— Как? — переспрашивает человек. — Что ты сказал?
Номер сорок семь. Но ведь это… это…
Невероятно, невозможно. В голове — космическая буря; в груди — космический холод. Номер сорок семь. Почему, как такое может быть? Шпион не успевает послать какой-либо ответ: бортовая система взрывается сигналом тревоги. В отслеживаемую зону вползают враги.
Яркие точки растекаются по всем координатам, стремительно занимая Узловые траектории. Много. Стая.
«Спаси, хозяин! — оживает декодер. — Не бросай!» — За мной! — командует воин. Он вновь спокоен, он мгновенно возвращает себе уверенность и вселенское презрение. — Повторяй мои движения! — командует он Ласковому.