— А подлинней ничего нет? — спросила, разглядывая наряд.
Есть, но… считай, что нет!
— Нет. Я не храню тут свою одежду. Не знаю, откуда и эта-то тут взялась.
Ася недоверчиво посмотрела на него, попыталась заглянуть в шкаф, но Мак загораживал весь вид до самой последней полки своим ростом…
— Хочешь поискать сама? — предложил, надеясь на отрицательный ответ. И его мольбы были услышаны.
— Нет, не буду рыться в чужих вещах. Ладно. Можно мне в душ?
— Конечно, — довольный, он распахнул дверь и показал, куда ей нужно.
Пока Ася пропадала в ванной комнате, Макар пытался унять чрезмерно услужливую фантазию, представляя, что и как она сейчас делает. А еще, предвкушал эту ночь.
То, что сам он останется здесь ночевать, он планировал давно, когда никаких намеков на Асю и в помине не было. Когда он выморщил у Аси свидание, решил не откладывать и совместить приятное с полезным. Девчонка, вроде, приличная, не стыдно показать, почему бы и нет? Возможно, мама на какое-то время успокоится, надеясь, что сын в серьезных отношениях, а значит, за него можно не переживать. Но похоже, с этим Мак ошибся. Как бы теперь хуже не стало: в глазах мамы явственно читалось, что претендентка на место снохи ее более чем устраивает.
Вот же черт!
Но приятные мысли, плавающие в не совсем трезвой голове Мака, затмевали все переживания. Ася в его постели — не этого ли он хотел с момента их знакомства? А вчера, когда она сказала, что между ними ничего не может быть, желание подхлестнулось и увеличилось в разы. Нет, специально бегать за ней и упрашивать, он бы не стал. Не его стиль. Но раз уж так получается! Он не упустит шанса, соблазнит кроху, у него для этого вся долгая ночь! Стены здесь толстые, дом старый, строили на совесть, можно не переживать, что родители услышат. Да если и услышат… не школьники же… всё понятно…
Климов плотно зашторил окна и включил настольную лампу, разобрал кровать. Самому надо в душ еще по-быстрому, чтобы Ася не уснула. Но если что, он разбудит и…
Ух… Мак почувствовал, как от одной мысли кровь бежит быстрее.
— Терпи, друг… Скоро, скоро… — погладил напряженный пах.
Дверь приоткрылась. Ася в его детской футболке была неподражаема! Сквозь тонкий трикотаж проступали напряженные вершинки, четко вырисовываясь в игре светотени, сама майка едва прикрывала ее мелкую попку, почти не оставив простора воображению, свободная от снятой одежды рука нервно дергала за край, безуспешно пытаясь натянуть наряд пониже, чтобы прикрыть точеные ножки. В полутемной комнате она выглядела сказочно!
— Малышка, — хрипло, не своим голосом просипел Мак… Чувствовал себя питекантропом, готовым беззастенчиво утащить добычу в пещеру, поддавшись древнему, как сама жизнь, инстинкту.
— Даже не надейся! — улыбка Аси вселила уверенность, что всё будет, не зная еще, как сильно он может ошибаться.
— Надежда умирает последней. Я в душ! — и ушел, пока еще есть толика самообладания, чтобы не наброситься на нее прямо так.
Ложиться Ася не стала, забралась под одеяло, сидя, прислонившись спиной к стене, ждала… Чего?
Чувствовала себя жутко и глупо. Мысль о том, что она останется на ночь в одной комнате с мужчиной, да еще с таким притягательным, щекотала нервы. Приятно, надо сказать, щекотала. Но Ася отдавала себе отчет, что все эти приятности не получат желаемого продолжения. Она не может себе этого позволить. Но как избежать, не признавшись во всем и не отталкивая, не знала. Так далеко она еще никогда не заходила.
Пока сидела в потемках, еще раз пробежала глазами по комнате. Взгляд остановился на шифоньере: наверху в пакете лежало что-то сильно напоминающее одеяло. Вскочила — вдруг не успеет! — пододвинула стул, с трудом дотянулась до желаемого и стащила, едва устояв на непослушных ногах со всем добром.
Так, уже легче.
Одеяло оказалось большим, двуспальным. Ватным, правда, но в данном случае это скорее плюс. Она расстелила его на пол между пианино и письменным столом, стащила с кровати одну из подушек, выключила по ходу свет и закуклилась в импровизированном ложе.
Замерла.
Наверное, это выглядело смешно. Но чего только не сделаешь, ради…
А чего, собственно, ради? Мысли поползли, очередной раз бередя душу.
Ей двадцать восемь. Это ужас как много для девушки, которая еще не стала женщиной, это Ася понимала! И осознание этого настроения не прибавляло, наоборот, разочаровывало Асю в самой себе. Неужели она настолько недостойна, чтобы довериться, полюбить ее, сделать всё по-правильному и получить… Так хотелось верить, что дело не в ней, а в том, что для современной молодежи целомудрие, что она так бережно хранит, не представляет никакой ценности. Важнее практическая сторона, никому нет дела до морали. И может даже пора плюнуть на все…