— Молодой человек, не подскажете, сколько времени? — спросила одна из них, хотя сама держала в руке мобильный.
Климов демонстративно посмотрел на пустое запястье и продекламировал:
— Начало двенадцатого!
— А дискотряска во сколько начнется, не знаете? — томно жуя соломинку, взятую тут же из бара, спросила вторая.
Дискотряска… из какой деревни вы, девочки?
— Уже началась… Пошли потанцуем?
— Пошли, — оживилась «соломинка», а ее подруга, надув губы, сверкнула злым взглядом.
— Ты, тоже пошли, — позвал он и первую, и та засияла словно лампочка.
Ася проснулась от какого-то навязчивого шума. Шея затекла. Открыла глаза: она в баре! Уснула! Боже ты мой, как? Шум оказался музыкой, за пультом стоял Илья.
Подскочив, она проморгалась, подошла к парапету, дав себе две минуты окончательно проснуться. Диджей ей улыбнулся. Улыбнулась в ответ.
— Проснулась. — констатировал факт.
— Как я уснула вообще!?
— Да ладно. Тут все спят.
— Надо было меня разбудить!
— Я говорил Макару…
— Макар здесь? — судорожно спросила, — сколько времени?
— Полдвенадцатого, — он показал куда-то вниз.
Ася повернулась и увидела высокого парня, на котором висели две ярко накрашенные девицы. На пятой точке одной из них лежала его рука. Вторая красотка как бы невзначай облокачивалась на его плечо, заглядывая в глаза.
Стало как-то противно.
А ты, Ася, чего хотела? Вот такой он, Макар, и ты это прекрасно знала.
Проглотив какой-то горький комок в горле, Рахманова кивнула занятому музыкой Илье, подхватила свой рюкзак и поторопилась к выходу. Надо еще за чай заплатить…
С трудом спустившись с этой неудобной лестницы, она прокралась к бару с противоположной от Макара и его пассий стороны, благо народу было уже прилично, и затеряться в толпе не составляло труда.
— Сколько стоит чай? — спросила бармена.
Тот удивленно посмотрел на нее, видно, чай не был популярным напитком у посетителей, но ответил. Пока Ася доставала кошелек, глаза жили своей жизнью и косились в совершенно ненужную сторону. Макар уже целовал одну из своих спутниц. Вторая рядом потягивала из бокала темно-красный напиток.
Быстро положила без сдачи купюру на стойку и, развернувшись, направилась к дверям, не слушая, что бармен кричал ей вслед.
На улице вызвала такси, обещанное через четыре минуты, и, нервно притопывая в такт слышимой из заведения музыке, спросила у рядом курящей девушки сигарету. Когда машина прибыла, Ася, залезая в нее, увидела выходящего из бара Мака. В обнимку с одной из тех…
Макар тоже увидел ее, случайно бросив взгляд. Но Рахманова не успела понять, отреагировал ли он как-то, велев водителю побыстрее трогать.
В такси как-то держалась, а дома, кинув рюкзак на пол в прихожей, забежала в свою комнату и разрыдалась. Громко, протяжно, с икотой выла в подушку, которая впитывала девичьи слезы. Бабушка, испугавшись за внучку, присела рядом и долго гладила Асю по темным волосам, что-то бормоча. От жалости к самой себе и от осознания своей «неполноценности» Рахманова выплакивала всю горечь той обиды, которую нанесла ей жизнь.
Несправедливая жизнь. Но это жизнь.
О каких чувствах можно говорить, когда всё вот так!? Какие терпение и смирение? Какая честь и достоинство? Ее девичья чистота не то, что не ценится, она вообще никому не нужна. Права была бабушка, что это так… пшик и нет, для чего вся эта суета вокруг!? Кто выдумал вообще эту девственность и для чего? Чтобы было больно? Чтобы дать мужчине знать, что он первый? Чтобы мучить бедных девственниц, мандражирующих перед своей первой ночью?..
Макар вывалился на крыльцо бара и случайно, а может просто волей какого-то притяжения, повернул голову и обратил внимание на остановившееся напротив него такси. В авто противного горчичного цвета с шашечками на крыше садилась Ася.
Уехала, значит…
— Милый, дай затянуться? Я никогда не пробовала курить электронную сигарету, — слащаво вопрошала одна из тех девчонок, что он подцепил возле барной стойки.
— Прости, Киса, это предмет личного пользования. Как зубная щетка.
— Ты же целовал меня… — надула ярко накрашенные губки.
— Это другое. Извини.
Девчонка была уже изрядно пьяна, хотя времени еще… вечер только начался…