Рука непроизвольно потянулась к гладкому плечу. Без ярко выраженного рельефа мышц, но не казавшееся слабым или хилым. На такое плечо хотелось опереться, или спрятаться за ним. Провела пальцем до локтевого сгиба, и Климов дернул рукой. Щекотно?
Разбудила. Повернулся, посмотрел на нее мутными со сна глазами, развернулся лицом и сграбастал, прижимая к себе и утыкаясь лицом ей куда-то в макушку. Шумно вдохнул, чуть расслабил объятия и… снова мерно засопел. Уснул.
Жарко, но выбраться не было… возможности? Желания? Странно, она за всю свою жизнь никого не подпускала так близко, даже тех, с кем пыталась строить романтические отношения. Все, кто когда-либо имел шанс ощутить ее губы на вкус, никогда не имели другого шанса — тесно прижаться и уж тем более исследовать ее тело. Все попытки чуть крепче обнять ее тут же вызывали противодействие. Она сама не знала, почему поцелуй для нее не значил всего того, что значили объятия. А может просто это были не те поцелуи? Не те люди? Сейчас ей хотелось этой тесноты и широких ладоней пониже пояса, даже во сне не настолько расслабленных, чтобы забыть о них. Совсем рядом с ее лицом темнел жесткий маленький сосок, негустая поросль щекотала нос, пахло… мужчиной. Другим человеком без намека на косметику, но не было неприятия. Неужели, когда человек забрался в сердце, всё даже его утренний запах, будет приятно кружить голову?
Всё же жарко… Едва заметно пошевелилась, чтобы выбраться из его рук, но добилась только того, что обе руки поползли ниже, забираясь в потаенное местечко между ног, скрытое пижамными шортами. Похоже, это кому-то не понравилось, потому что направление ладоней сменилось, и длинные мужские пальцы одной руки забрались под резинку, вторая пошла гулять вверх, щекоча линию позвоночника, заставляя выгнуться, словно кошка.
Животом ощущалась внушительная эрекция, Ася запрокинула голову и поцеловала подбородок. Мак хрипло что-то промычал. Средний палец продолжал свой путь вниз, меж ее ягодиц, приближаясь к заветной цели… Девушка лишь вздрагивала от чувственных ласк, уткнувшись Маку в шею и шумно дыша. Руки словно каменные замерли на его спине. Наверное, ей тоже надо было что-то делать, но собственные ощущения отключали способность сосредоточиться на чем-то еще, кроме них.
— Малыш, я хочу тебя… — едва связно пробормотал Климов. — У тебя всё прошло? Там…
Ася ощутила, как в нее медленно входит палец. Дискомфорта не было, лишь острое желание продолжения. Пожала плечами.
— Сейчас не больно…
К пальцу присоединился второй. В глазах потемнело от нервного прострела всего тела. Ася всхлипнула и подалась вперед. Непроизвольно освободиться, теснее прижаться…
— А так? — продолжал допрос Климов, его пальцы уже не только размеренно входили в нее, но и вытворяли что-то, от чего Ася забыла все слова, кроме…
— Даа…
— Маленькая! — Мак убрал руки и резко навис над ней. Потерся утренней щетиной о ее лицо, чуть зацепил зубами ушко, лизнул шею, отстранился. Сел верхом, фокусируя на ней взгляд, собрал майку над грудью, задевая упругие вершинки, подцепил шорты, стягивая вниз. — Прости, я так хочу тебя… — стянул белье с себя, наклонился и уже совершенно осознанно заглянул Асе в глаза. — Можно?
Кивнула.
Облизнул губы и сосредоточил взгляд на ее обнаженном теле, во всей открытости лежащем перед ним. Лизнул большой палец и провел по бугорку. Рахманова дернулась, но двинуться не смогла — ее ноги были под его бедрами. Он посмотрел ей в лицо, хитро улыбнулся и повторил движение. Снова мини-взрыв, и Ася тихо застонала. Аллах, как же это приятно! Его рука сменила положение, и кроме большого пальца, указательный начал исследовать ее складочки. Почувствовав нехватку места для маневров, Мак сместился, освобождая ее колени, раздвигая для себя, собирая ее желание пальцами, подготавливая, растягивая… Ася потерялась в ощущениях, во времени, сама не понимая, что шепчет, бормочет, вскрикивает. Макар ли такой особенный, или она без памяти отдалась чувствам? Временное ли это помутнение или так теперь будет всегда?
Цветной взрыв перед глазами и затяжной стон… Улыбка самого лучшего в мире мужчины и запах горячего возбуждения… Что-то большое и твердое там, где недавно было очень хорошо, а сейчас… еще лучше. Резь, но другая, боль на грани наслаждения, движения, старые как мир… Смешение, слияние, хрип, толчок, рык, выдох…
Это было самое лучшее утро в жизни Макара Климова. Так он считал прямо сейчас. Так сейчас было, а всё, что до и после — не важно! Всё еще обалдевше прижимая к себе хрупкое тельце девушки, Мак глупо улыбался потолку. Дыхание приходило в норму, от порыва утреннего ветерка с балкона по телу наперегонки гоняли мурашки, а в голове гуляла эйфория.