Мышка хлопает ресницами, а потом смотрит на свою небрежно закатанную штанину, нагибаясь после и рассматривая ногу.
Что она там хочет увидеть? Мои отпечатки?
— Она бы и без твоей помощи прошла.
Это, надо понимать, вместо «спасибо».
— Считай, что я ускорил процесс, — пожимаю плечами, перевожу взгляд на Варьку. Она все еще катается по кругу на своем любимом лебеде и, по-моему, ничего вокруг не замечает, сосредоточившись на детском безобидном аттракционе.
— Я просила больше никогда меня не трогать, а ты воспользовался тем, что мне было больно, — Мышка хмурит брови, выкатывая мне претензию, а я и впрямь начинаю чувствовать себя насильником.
У нее глаза загнанной косули, губы немного распухли от нашего долгого поцелуя. Марта поправляет джинсы и оглядывается по сторонам, словно я настолько слетел с катушек, что могу наброситься на нее прямо посреди парка, где гуляют мамочки с колясками и повсюду бегают любопытные дети. Очень мне интересно, откуда в ее голове взялась эта абсурдная дрянь.
— Ты в какой деревне жила, сестренка? Привыкла к тому, что мужики проходят мимо и не пытаются помочь попавшей в беду девушке? Мне что, перешагнуть через тебя надо было, чтобы ты не злилась после? Так вот я не готов потом от кошмаров мучиться. Брось, ничего криминального не случилось.
— Тебе не надо было меня целовать! — Мышка резко подрывается со скамейки, но после ее приступа это был очень опрометчивый шаг. Нога, видимо, сразу начинает ныть, так что она опускается обратно и пару раз проводит рукой от щиколотки до колена.
Спустя шесть или семь таких поглаживаний она больше не хмурится, расслабляет губы, которые до этого были поджаты и представляли собой тонкую линию.
— Это было что-то вроде искусственного дыхания. Ты ведь не стала бы наезжать на человека, который прикасался к твоим губам своими в медицинских целях?
— Нет… — выдает тихо и отворачивается от меня, начиная наблюдать за Варей.
Лебеди перестают «летать», я иду забирать дочку из этой пластиковой коробки, вытащив ее на руках из кабинки. Не спешу ставить ее на асфальт, позволяю Варе перебирать мои мокрые волосы и улыбаюсь от вида ее смешно зажмуренных глаз, когда я нарочно трясу головой и мелкие капли попадают ей на лицо.
— Хорошо повеселилась, солнышко? — Мышка игнорирует меня и задает вопрос Варе.
— Дя, — в подтверждение Варька начинает активно кивать. — У папочки волосы моклые…
— Он просто попал под тучку, пока ты каталась. Ничего, малыш, он скоро обязательно высохнет. Варежка, ты ведь знаешь, что у взрослых бывают дела?
Мне не нравится, куда Марта клонит.
Я напрягаюсь в ожидании ее дальнейших слов, а Варя непоседливо крутится у меня на руках и опять хочет к Мышке.
— Малышка, мне нужно идти. Мне очень нравится проводить с тобой время, но я сейчас должна быть в другом месте…
— В каком? — я перебиваю ее на каком-то импульсе, не совладав с собственным раздражением.
Мышка одаривает меня сердитым взглядом.
— Я желаю тебе и твоему папе перепробовать здесь все аттракционы. Обязательно бери его с собой на каждый. Ему понравится.
Мстит мне, зараза маленькая.
Так и представляю, как детский батут под моим весом прогибается до самой земли. А запихнуть ноги с моим ростом в какого-нибудь «летающего» лебедя… Та еще проверка на прочность. И гибкость.
— Мы тебя подвезем, — нарочно делаю упор на «мы». Не собираюсь я так просто отпускать мышку, у меня к ней еще куча вопросов, на которые я хочу получить честные ответы.
— У меня встреча с моим… — она запинается, когда Варя прикасается к ее волосам. — С моим другом. Поцелуешь меня на прощание, Варежка?
А в голове так и крутится: «А я? А как же я? Малыш, ведь я же лучше собаки?».
На самом деле мне было хорошо сегодня с ней. И Мышка очень понравилась Варе. Уверен, что она тоже не очень хочет отпускать Марту к какому-то непонятному хмырю.
Варя тыкается губами Мышке в щеку, они прощаются друг с другом взрослым рукопожатием, и Марта, прихрамывая на одну ногу, идет в сторону выхода из парка.