— На ней росла плесень, — говорю я. — Я выбросила её вместе с другими просроченными продуктами.
Он просто смотрит на меня.
— Её можно было отрезать, — ворчит он.
— Отрезать? Правда? Существуют сроки годности.
— Плесень просто показывает в каких местах продукт действительно испорчен. Ты ведь не теряешь времени даром? — ворчит он, двигая продукты, словно ищет что-то другое. — Всё переставлено.
Егор пытается вмешаться, но его отец просто выпрямляется и смотрит на сына. — И куда, мать твою, ты ушёл? — спрашивает Макс.
Егор лишь напряжённо сжимает челюсть и вместо ответа качает головой, уходя. Не знаю, завидую я ему или чему-то ещё. С отцом у него тоже не ладится, но, по крайней мере, он хотя бы обращает на него внимание.
Опускаю глаза и касаюсь экрана планшета, закрывая RuTube и видео по ремонту холодильника, которое использовала.
— Смотри, — говорит Макс, поворачиваясь ко мне. Его голос становится тише. — Не выходи за рамки, ладно? У нас здесь хорошо отлаженный механизм, так что просто делай то, что я прошу. Перестановка холодильника, шкафов или декорирование — что-то в этом стиле не требуется. Я очень ценю то, что есть, если честно. Если тебе нужны идеи по работе для дома, могу помочь.
Киваю.
Кладу инструменты на стойку и выхожу из кухни.
Той ночью после ужина, разразилась гроза, я резко проснулась. Каждый мускул моего тела был напряжен, а кожа покрылась испариной. Я сжимала простыни, моё дыхание было учащённым, а по шее стекали капли пота. Я задыхалась, пытаясь вдохнуть, но не могла пошевелиться. Казалось, что воздух вокруг меня стал густым и тяжёлым.
Я медленно вытянула пальцы из-под одеяла и села, морщась от боли в плечах и шее. В комнате царила темнота, только вспышки молний освещали пространство. Капли дождя стучали по террасе возле моей комнаты, создавая ритмичный шум.
Я закрыла глаза, и слёзы, которые я не помнила, скатились по моим щекам.
Ничего не помню, но, должно быть, я плакала или кричала, потому что у меня горит горло и болят костяшки пальцев от сжатия кулаков. Я быстро посмотрела на дверь и с облегчением увидела, что она всё ещё закрыта. Слава Богу, я никого не разбудила.
Сбросила одеяло и направилась к комоду за телефоном.
Когда я была ребёнком, у меня случались ужасные эпизоды крика и плача. Я просыпалась посреди ночи, но не могла вспомнить, что мне снилось. Родители сказали, что это были ночные кошмары, и когда все заканчивалось — когда Мира или какая-то там няня снова меня успокаивали, — я ничего не помнила. Знала только, что это произошло, потому что мои мышцы были истощены, горло было бы пересохшим, и я просыпалась со слезами на глазах. Когда всё заканчивалось, я просыпалась с пересохшим горлом и заплаканными глазами.
Беру телефон и включаю его.
1:15. Слёзы обжигают горло, но я изо всех сил стараюсь их сдержать. В детстве родители говорили, что это время всегда было для меня особенным — около 1:15 ночи. Какие-то внутренние часы, которые тикали только для меня. Но теперь ночные кошмары исчезли. Они не посещали меня с… четвёртого класса, наверное.
Швыряю телефон обратно на комод, облокачиваюсь на него локтями и опускаю голову на руки. Я взрослая. Я одна. В тишине ночи, когда мир вокруг спит, я чувствую, как внутри меня что-то ломается. Это ощущение — как старая рана, которая вдруг начинает кровоточить.
Но я не могу позволить себе слабость. Не сейчас. Я должна быть сильной. В конце концов, я сама выбрала этот путь. Путь, который привёл меня сюда, в эту одинокую комнату, где время словно застыло.
Снова смотрю на дверь. Не хочу, чтобы они услышали мои крики, как будто я сошла с ума. Наконец, замечаю укус на руке. Три красных полумесяца на предплечье, и мгновенно понимаю откуда они взялись, сразу всплывают воспоминания, словно эти кошмары происходили со мной только вчера.
Я кусала себя во сне. Пакет с конфетами всё ещё лежит на комоде, и я резко смахиваю его в мусорное ведро.
Что, мать вашу, я делала во сне? Как могла не проснуться? Что будет, если останусь одна в Москве или когда поеду в универ? Мне понадобится соседка по комнате, я не должна быть одна. Но не уверена, стоит ли оставаться здесь с ними. Смерть родителей могла спровоцировать это. Или это что-то другое?
Смотрю на свои руки, покрытые тонкими красными полосками, и чувствую, как внутри поднимается волна тревоги. Что, если это повторится? Что, если я снова не смогу контролировать себя? Мысли крутятся в голове, как вихрь, и я не знаю, куда бежать и что делать.
Глава 9
Макс