Подальше от них. Подальше от него.
— Тимур, — слышу я упрёк Егора.
Но в толпе раздаётся хихиканье и фырканье, и, несмотря на укол гнева, который я чувствую, мои глаза начинают гореть.
Прочь. Он смотрит на меня сверху вниз, снова дёрнув подбородком. Прочь.
Ты никуда не поедешь.
Макс стоит в кузове грузовика и внезапно осознаёт, что что-то происходит. Я сжимаю челюсти, пытаясь подавить слёзы. Внезапно мне ничего не хочется, кроме как уйти.
Туда, где меня не смогут увидеть, упрекать или ненавидеть.
— Нет, всё в порядке, — тихо говорю я Егору, давясь слезами в горле.
И я отступаю, поворачиваясь к дому.
— Алиса, — зовёт Макс.
Но я его перебиваю.
— Я всё равно не хотела ехать, — говорю я ему, мои глаза слезятся. — Это должно быть скучно.
И я бегу вверх по лестнице и вхожу в дом, слыша, как заводятся двигатели, а через мгновение — пронзительный гул, когда байки уносятся прочь.
Направляюсь к лестнице, но останавливаюсь посреди гостиной, осознавая, что там меня никто не ждёт. Ещё одна закрытая дверь. Ещё одно место, где можно спрятаться. Ещё одна комната, где можно скоротать время, пока…
Опускаю глаза, и моё горло словно пронзают иглы.
Глава 18
Алиса
Он оставляет меня в покое.
Но как только звук двигателя исчезает вдали, я, не раздумывая, поднимаюсь наверх и открываю дверь спальни. Мой чемодан, всё ещё пустой, лежит на полу.
Хватаю рюкзак, дважды проверяю, на месте ли моя небольшая аптечка, беру солнцезащитный крем и кладу его в передний карман. Вынув телефон из зарядного устройства, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз, чтобы наполнить бутылку водой и взять с собой перекус.
Уже у входной двери останавливаюсь, вспомнив о защите.
Возвращаюсь через кухню и открываю дверь в гараж. Спускаюсь по лестнице и, оказавшись внизу, замираю перед рядом винтовок на стойке.
Как бы мне ни хотелось, чтобы не пришлось брать их с собой, понимаю, что буду выглядеть глупо или даже как террорист с огнестрельным оружием на плече. Однако мой дядя прав: это не город, и у меня могут возникнуть проблемы.
Кусаю губы, не представляя, на что именно смотрю. Не зная ни точности, ни простоты использования, просто выбираю ту винтовку, с которой знакома, и открываю ящик внизу, где нахожу патроны. Зарядив оружие, перекидываю ремень винтовки через плечо.
Быстро осмотрев инструменты дяди, нахожу фонарик, а затем беру чистое полотенце из корзины на сушилке. Складываю все это в рюкзак, застегиваю молнию и надеваю его, готова к делу.
Выйдя из сервиса и обогнув дом, отправляюсь в лес, поднявшись по крутому склону, по которому Макс недавно вёз меня на лошади. Кажется, я помню дорогу. Она ведёт прямо вверх, огибая камни, а затем углубляется в деревья. Думаю, что здесь должна быть проторенная тропа.
Мне следует написать дяде и сообщить ему, куда я направляюсь, но вместо этого я держу телефон в кармане.
Добравшись до вершины холма, иду по грязной тропе, огибая валуны. Мои глаза открыты, а уши насторожены. Однако через несколько минут головная боль, которая, кажется, всегда ноет в затылке, утихает. Я глубоко вдыхаю запах хвои вечнозелёных растений и влажной земли под ботинками.
Возможно, мне стоит вернуться и надеть старые ботинки Егора, которые он одолжил мне вчера. Но меня не волнует, что мои кроссовки сейчас не имеют сцепления с дорогой.
Мой желудок расслабляется, и всё, что я слышу, — это скрип деревьев и звук льющейся откуда-то воды.
Через некоторое время я уже не обращаю внимания на своё окружение. Иду по тропе. Не уверена, что это настоящая тропа, но она вьётся среди деревьев, уводя меня глубже в тишину и одиночество. Всматриваюсь, пытаясь разглядеть вершину вдалеке.
Снимаю кепку Егора и встряхиваю волосы, наслаждаясь приятным дуновением ветерка. Он нежно ласкает мою кожу, обдувая лицо. Закрываю глаза, чувствуя, как покой окутывает меня.
Но вдруг слышу, как позади меня падает камень, ударяясь о валун или что-то ещё. Резко открываю глаза и оглядываюсь, осматривая лес, через который только что прошла.
Пульс учащается, когда солнечный свет проникает сквозь деревья к лесной подстилке. Пытаюсь заглянуть за стволы и камни, но ничего не вижу.
Тянусь в сторону, сжимая приклад винтовки.
Если это животное, я не смогу его увидеть, пока оно само не захочет показаться. Сглатываю, пытаясь уловить хоть какой-то признак движения.
Но нет ничего.
Остаюсь неподвижной ещё несколько мгновений, убеждаясь, что там никого нет, и оборачиваюсь, время от времени оглядываясь через плечо и на всякий случай держа глаза открытыми.