Задерживаюсь на мгновение. В тёмном коридоре я едва могу разглядеть порезы на его лице, оставшиеся после вчерашнего дня, но я точно видела порез на его губе.
Я не виновата в том, что он подрался. Но всё же…
Подойдя к двери, поднимаю руку, чтобы постучать, но останавливаюсь. Прислонив ухо к двери, ничего не слышу и изо всех сил стараюсь уйти. У меня есть мазь для его порезов, если он захочет.
Я…
О, неважно.
Сжимаю кулак и наконец опускаю руку, поворачиваясь, чтобы уйти.
Спустившись вниз, замечаю Макса на террасе и выхожу, присоединяясь к нему. Он протягивает мне кружку кофе и смотрит на лес и туман, который висит вокруг стволов.
— Мне нравится рано вставать, — говорит он мне. — Это единственное время, когда в доме и на земле тихо, и у меня есть силы наслаждаться этим.
Я смотрю на него. Мне тоже. Сделав глоток кофе, выдавливаю слова, хотя инстинкт подсказывает мне молчать. Прилагаю усилия.
— Мне нравится, что вы все работаете дома, — говорю ему, видя, как он смотрит на меня краем глаза. — Здесь всегда есть люди. Немного резкие, грубые и властные, но у меня самой есть пара этих нежелательных качеств.
Он с лёгкой улыбкой смотрит на меня, и я, отпив ещё немного кофе, ставлю кружку на перила.
— Пойдём, — говорит он, тоже ставя свой кофе.
Обходя меня, он ведёт меня вниз по лестнице к сараю, по пути забирая ремень с инструментами с рабочего стола в гараже.
Мы выходим за конюшню в загон, где лошади уже гуляют и наслаждаются свежим воздухом.
Следуя за ним, смотрю ему в затылок, а он, надевая пояс с инструментами, начинает работать.
Вопросы. Он как-то упомянул, что я никогда не задавала им вопросов.
Не то чтобы у меня их не было, но именно вопросы открывают дверь к разговору.
— Подержи это для меня, — просит он, поднимая кусок ограждения вокруг загона.
Вхожу внутрь и наклоняюсь, поднимая доску так, чтобы она стала ровно, а он, нырнув через отверстие в заборе на другую сторону, начинает прикручивать её обратно. Достав молоток и гвоздь, он возвращает доску на место, а я помогаю ему держать её.
— Почему Тимур не говорит? — спрашиваю я.
Он не смотрит на меня, вытаскивает ещё один гвоздь и начинает его забивать.
— Я не уверен, стоит ли мне говорить об этом, если Тимур не хочет.
— Это связано с их матерью?
Его взгляд обратился ко мне:
— Что ты знаешь об их матери?
Пожимаю плечами:
— Ничего, честно говоря. Но мальчики явно были рождены не от двадцатипятилетних девушек, которые каждое утро выходят из твоей комнаты.
Он рассмеялся, забивая гвоздь:
— Это происходит не каждое утро, спасибо.
Однако, как я поняла, она могла быть и младше, так как он не уточнил возраст.
Повисла тишина, и его лицо стало задумчивым, когда он вбил ещё один гвоздь.
— Их мать находится в тюрьме, — заявил он. — От десяти до пятнадцати лет.
Десять-пятнадцать… лет?
Я посмотрел на своего дядюшку, который не смотрел мне в глаза, и теперь на меня нахлынула волна вопросов. Что она сделала? Был ли он замешан?
Егор и Тимур всё ещё общаются с ней?
Он двигался вдоль линии, и я следовала за ним, замечая, что ещё одна доска отошла.
Когда она была приговорена? Как долго он воспитывает мальчиков один?
Смягчив взгляд, наблюдаю за ним. Должно быть, это тяжело. Я уверена, что это другая боль — когда у тебя забирают близкого человека, а не когда кто-то решает покинуть тебя.
— Ты любил её? — спрашиваю я.
Но потом опускаю глаза, смущенная. Конечно, он любил её.
— Я окунулся в неё, — объясняет он вместо этого. — Потому что я не мог перестать любить кого-то другого.
Прищуриваюсь.
Он останавливается, достаёт бумажник, открывает его и достаёт снимок.
Протягивает его мне.
Смотрю на него, сразу узнаю Макса и слегка улыбаюсь.
Это не просто снимок. Это полароид с резкой складкой посередине и выцветшими лицами, которые смотрят в прошлое.
На фотографии он лежит на одеяле для пикника, без рубашки, в длинных шортах цвета хаки, обнимая темноглазую девушку с полуночными волосами, которые рассыпаются за её спиной.
Он выглядит бледным и гораздо более худым, чем сейчас, но на его лице та же улыбка, словно он либо смеётся над кем-то про себя, либо думает о вещах, которые обычно обсуждаются только за закрытыми дверями. Однако, несмотря на его опрятную прическу и молодое лицо, он кажется воплощением придурка-защитника из супергеройской компашки.