— Шшш! — снова прикрываю я её рот рукой. — Они заткнутся, если мы будем очень-очень тихими.
Она шепчет что-то типа:
— Ты идиот.
Я улыбаюсь. Это похоже на то, как будто мы дети, прячущиеся от родителей. Как прятки. У меня никогда особо не было таких моментов. Тимур перестал говорить, когда мне было три года, и я был слишком мал, чтобы помнить его, поэтому никогда не мог представить его игривым. Хотя у меня было несколько хороших воспоминаний с отцом, прежде чем он стал старше и злее.
Смотрю на Алису.
Вчера я злился на неё, но тогда всё было иначе.
Они со мной не разговаривают. Никто со мной не разговаривает.
В одну минуту мне хотелось свернуть ей шею, а в следующую — обнять.
Я понял, что произошло.
Она делает быстрые, резкие вдохи, и я зажимаю ей нос, прежде чем она успевает чихнуть.
Он всё равно вырывается, и она плюет мне на руку. Фыркаю от её тихого всхлипа. Смываю слюну с руки и снова обнимаю её.
— Расскажи мне что-нибудь о своей жизни.
Что угодно. Хочу уехать куда-нибудь, даже если мы не сможем выйти из ванны. Но она молчит.
Снова откидываю голову назад и устремляю взгляд в потолок.
— Ты когда-нибудь чувствовала себя запертой в коробке? — бормочу я. — И всё, что ты видишь — это четыре стены, что бы ты ни делала? Сколько бы ты ни шла, вид никогда не меняется?
— Ты не можешь спрашивать меня, что делать, чтобы быть счастливым, — говорит она. — Я приехала на Камчатку.
Да, мне это не подходит.
Но для неё…?
— Это сработало? — спрашиваю, нежно потянув её за косу, когда она молчит. — Почему?
Она отдёргивает голову и бросает на меня хмурый взгляд, но я вижу, как на её лице появляется улыбка.
— Мне мой взгляд нравится немного больше, поэтому думаю, что сработало.
Но затем…
— У тебя из носа идёт кровь.
Вытираю его, отдёргиваю руку и вижу кровь на пальцах. Несколько раз смываю её водой, пока не исчезает кровь.
— Не нужно быть такой агрессивной, — говорю я, толкая её в бок за то, что она ударила меня головой. Она корчится.
— Нет, стоп, — возражает она, когда я набрасываюсь ещё раз. — Я не любитель щекотки.
Смеюсь и продолжаю впиваться пальцами в её бока. Она визжит, пытается уйти, но убегать некуда.
— Егор? — раздаётся за дверью голос. — Ты выходишь? Мне нужно уйти.
Алиса смотрит на меня.
— Егора здесь нет, — говорю ей, чтобы она повторила.
Она отталкивает мою руку.
— Нет.
— Скажи это.
— Нет! — кричит она шепотом. Снова начинаю щекотать, она отталкивается.
— Скажи это.
— Это подло, — отвечает она сквозь сжатые губы.
— Нет!
Хватаю её за руку.
— Я укушу тебя.
Она даёт мне пощёчину, когда в дверь снова стучат. Начинаю кусать. Сжимая её предплечье обеими руками, вижу, как её глаза расширяются от страха, и поворачиваюсь, наблюдая, как она пинается и кричит:
— Ой!
Мы дерёмся, вода летит повсюду, а она пинает и бьёт, её локоть почти приземляется прямо мне в промежность.
— Прекрати, — бормочет она, но разражается неконтролируемым смехом, и я наконец отпускаю её.
— Ты смеёшься, — говорю ей.
— Нет, — она садится.
Моё дыхание успокаивается, а сердцебиение снова замедляется, когда она убирает с лица выбившиеся волосы, но пока не делает попытки выйти из душа. Откидываюсь назад, обе руки лежат на стенках ванны, а она прислоняется к стене, её ноги подняты и свисают с края ванны.
— Почему ты не хочешь улыбаться? — спрашиваю её.
Она не просит ничего и, кажется, не хочет ничего. Вчера она вела себя так, будто ей не было больно, когда Тимур прогнал её.
Протягиваю руку и провожу большим пальцем по коже между её бровей.
— Морщины всегда здесь, — говорю ей, а затем перемещаю руку вниз к уголку её рта, где должны быть морщинки от смеха. — Но не здесь.
Она смотрит на меня. Вода разливается вокруг нас, и я замечаю, как капли стекают по её лицу и застревают между губами. Её губы полные, розовые, похожие на жвачку, мягкие и жевательные.
Рефлекторно сжимаю зубы.
— Егор! — мой отец стучит в дверь.
Но я едва моргаю, не в силах оторвать от неё взгляд. Её мокрые ноги, вода, стекающая по клочку груди, видна из-за потерянной пуговицы на моей рубашке…
Алиса смотрит мне в глаза.
— Егора здесь нет, — кричит она.
И я ухмыляюсь. Протянув руку, щекочу её шею, и она пытается меня укусить, прежде чем я отстраняюсь, смеясь себе под нос.