— Вся дорога, по которой мы только что проехали, замёрзнет зимой, — сообщает Макс.
Я вижу, как он смотрит на меня.
— А из-за того, что местность крутая и обледенелая, из-за дорог невозможно добраться до города в течение нескольких месяцев. Всё будет закрыто. Мы отвезём тебя в кондитерскую, чтобы ты смогла закупиться до того, как пойдёт снег.
Игнорирую шутку и выглядываю в окно, пытаясь сквозь последние остатки солнечного света разглядеть здания, к которым мы приближаемся. Мало что видно из-за деревьев. Что-то похожее на конюшню, пару сараев, ещё несколько построек поменьше, закрытых рощей, а потом… Наконец, мы выезжаем на ровную землю и паркуемся прямо перед домом с массивными окнами и горящим светом внутри. Осматриваюсь влево, вправо, вверх и вниз, пытаясь изучить огромное строение. Хотя в темноте я не могу разглядеть никаких деталей, оно большое — три этажа, а также раскинувшиеся верхняя и нижняя террасы. Меня охватывает приступ облегчения.
Когда Макс говорил «хижина», я сразу же заметила, что «готовлюсь к судному дню с самым необходимым для выживания», думая больше об одиночестве и пространстве вдали от мегаполиса, чем о потенциальной лачуге, в которой я, возможно, только что согласилась жить. Дошло до того, что я начала беспокоиться о своём необдуманном решении и о том, на что я вообще подписалась. Интернет мне не нужен был, но я надеялась как минимум на сантехнику в помещении. Смотрю на дом, пока Макс вылезает из машины, — и думаю, что мне повезло.
Колеблюсь ещё мгновение, прежде чем открыть дверь и выскользнуть из авто, взяв с собой рюкзак. Возможно, я слишком остро отреагировала. Возможно, не из-за чего волноваться. Как я и надеялась, здесь тихо. Вдыхаю воздух, и от свежего аромата воды и камня у меня по рукам пробегает озноб. Мне нравится этот запах. Это напоминает мне поход на Кавказ с моим летним лагерем много лет назад.
Макс несёт два моих чемодана, и, хотя сейчас немного прохладно, я завязываю пуловер на талии и иду за ним вверх по деревянным ступенькам. В передней части дома почти все окна панорамные, так что я могу заглянуть внутрь. Нижний этаж выглядит как одна большая комната с высокими потолками. Здесь всё монохромно — коричневое дерево, коричневая кожа, коричневые рога и коричневые ковры, но я различаю и каменные элементы.
— Привет! — кричит Макс, входя в дом и ставит мои чемоданы. — Егор!
Осторожно прикрываю за собой дверь, следуя за Максом. В этот момент ко мне подбежали две собаки: коричневая лабрадорша и ещё одна, более тощая, с седой и чёрной шерстью, её глаза казались стеклянными. Макс наклонился, ласково погладил их и начал осматривать дом.
— Есть здесь кто-нибудь? — снова крикнул он.
Подняв взгляд, увидела несколько уровней стропил, но потолок казался немного перекошенным, особенно слева, где кухня. Здесь не было множества стен — гостиная, столовая и кухня были объединены в одно пространство, создавая ощущение открытости. Но зато было просторно.
— Да, я здесь! — раздался мужской голос.
Из кухни вышел молодой парень, сжимая в кулаке две пивные бутылки. Он покачал головой Максу.
— Аллилуйя! Рыжуха снова сбежала, — сказал он.
Парень направился к нам, словно собирался вручить Максу пиво, но вдруг остановился, заметив меня. Его тёмно-русые волосы были зачёсаны назад, а кепка повёрнута козырьком назад. Он выглядел не намного старше меня, лет двадцать или двадцать один. Его сильные руки были тёмно-загорелыми под зелёной футболкой, а тело казалось широким и мускулистым.
Его кристально чистые голубые глаза расширились, а рот искривился в полуулыбке.
— Это Егор, — представил нас Макс. — Мой младший.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы поднять и пожать ему руку. Однако вместо того, чтобы пожать мне руку, он просто положил туда одну из бутылок.
— Привыкай. Мы здесь много пьём, — сказал Егор, его голос был глубоким и немного хриплым.
Капли пота с бутылки покрыли мою ладонь, и я бросила взгляд на Макса. Он забрал у меня бутылку и посмотрел на сына.
— Твой брат дома? — спросил Макс.
— Он "внутри", — ответил Егор, не отрывая от меня глаз.
"Внутри", — подумала я, начиная задаваться вопросом, что это значит. Но стряхнула эти мысли, вытирая мокрую руку о джинсы, все еще чувствуя на себе его взгляд. Почему он так на меня смотрит?
Снова встретилась с Егором взглядом, и он искренне улыбнулся. Должна ли я что-то сказать? Или это он должен что-то сказать? Это было странно. По сути, мы были двоюродными братом и сестрой. Должна ли я его обнять или что-то типа того? Или это будет странно?