Это на мгновение отрезвляет. Так и хочется сказать «я не такая». Ха-ха. Но это бред. Мне не к чему оправдываться перед этим человеком или кем-либо еще. И «братом» я его называю только потому, что тайно балдею от этого скрытого сарказма. Это же просто смешно.
Его челка упала ему на лицо, скрыв один глаз, но второй смотрел прямо, сверкал от ярости, пригвоздил меня к месту, будто заморозил на месте. Цвет у него необычный, синий, как мерзлый лед темного океана в Арктике. Бровь сдвинута к переносице, нахмуренная, недовольная. Вторая скрыта так же под челкой. Губы сжаты, и мне вдруг интересно, девушкам нравится, когда он их целует? Сжимает своими длинными пальцам, а губами, мягкими на вид, терзает рот, кожу и волосы. Думаю, что да.
Черт, это же Макс Мартенс, или как там его теперь. Я его ненавижу, презираю, стерла бы в порошок, если могла.
Отталкиваю его руку изо всех сил. Начинаю немного приходить в себя, смущенно поправляя клочок ткани, двигая его на место.
Макс стряхивает руку, как будто дохлого червя с ладони сбросил. На лице глубокое презрение. Впрочем, я и не ожидала, что мы тут будем рассказывать друг другу о потерянных годах, обмениваться фотографиями, и радоваться долгожданной встрече. Более того, я не ожидала, что мы просто можем мирно сосуществовать рядом. Только не с ним.
Сейчас я в очередной раз злюсь на мать и отчима, и на себя тоже. Зачем я согласилась? Они могли бы просто нанять кого-то. Зачем я приехала сюда к этому монстру? В ишачий зад мою практику, я не могу даже дышать спокойно рядом с ним.
— Иди к себе, — цедит он, скрестив руки на груди. — Твой вечер окончен.
— Ты сейчас серьезно? — скептически смотрю на него. В груди разливается лютая кипучая магма. — Ты кто такой, чтобы…
Договорить не успеваю, потому что этот примат хватает меня и с легкостью, словно перышко, перекидывает через плечо. От изумления вскрикиваю и не нахожусь, что сказать, и даже не могу пошевелиться. Носом и губами касаюсь его спины. Кожа горячая, упругая и гладкая. Вот же дьявол.
— Идиотка, курица безмозглая, — бормочет по-русски и идет в сторону выхода.
— Ты что делаешь, зараза немецкая? — наконец начинаю вопить, извиваясь в его руках.
Тут же ощущаю звонкий и обжигающий шлепок по заднице огромной ладонью и в ярости дергаюсь еще больше. Кто-то смеется нам вслед, кто-то даже успевает перекинуться с ним словами на его родном языке, услужливо открывает двери…
— Макс! — грозно рычу я, животом ощущая, как он повел плечом, толкая очередную дверь. — Ты придурок! Ненавижу тебя. Максимилиан Мартенс!
Слышу короткий смешок, а затем этот мерзавец весьма ощутимо щиплет меня за ягодицу.
— Не Мартенс я, zuckerig («сладкая» — прим. атора). У тебя еще и с памятью проблемы. Откуда ты свалилась такая на мою голову убогая?
— Ты у меня дождешься! — злобно кидаю угрозы, но ему все равно.
Как только он смеет называть меня убогой, чучело?! Мне кажется перед моими глазами даже побелело от исступленного бешенства, но сделать я ничего не могу. Он физически сильнее.
Шагает ровным размашистым шагом в сторону моего номера, достает электронный ключ из своего кармана, вижу, что это не мой, с ярким рисунком, а обычный затертый белый. Наличие дубликата не удивляет, это же отель. Но мысль о том, что он может войти в любой момент в мое убежище — заметно напрягает.
Он так и не отпускает меня на пол.
Ррр. Как же бесит.
И тут происходит очередная нелепица. Возможно от того, что я долго вишу головой вниз, а может просто подошло время, меня накрывает новой волной, и я снова начинаю хихикать.
Слышу, как он чертыхается, но остановиться не могу. Черт!
— Мне так хорошо, рожа ты фашистская, нормальная же вечеринка была… — бормочу какой-то абсолютный бред, его пальцы только сильнее впиваются в мои бедра. Останутся синяки после этого неандертальца.
Параллельно, опять из-за этой травки чувствую, как по телу расползается приятное тепло. Макс швыряет меня на кровать, довольно-таки не нежно и включает бра над головой.
— Если ты сейчас же не заткнешься, и не уберешь свой дебильный смех, я тебя лично заткну! — ругается парень. — И я знаю несколько весьма действенных способов.
Кивает на свой пах, намекая на что-то грязное, судя по прищуренному взгляду. Мой смех тут же прекращается.
— Катись отсюда немедленно, урод!
— Не раньше, чем получу свою награду за спасение любимой сестренки.
— Чегооо?
Парень вдруг неожиданно прыгает на кровать, заставив меня буквально взвизгнуть. Оторопев от его наглости, полусижу-полулежу на подушках истуканом, а Макс дергает меня за обе ноги, потягивая к себе вплотную, сцепив их за своей спиной. Промежностью чувствую его каменный стояк, нас отделяют только тончайшие микроны ткани купальника и его плавательных шорт.
От этого прикосновения вздрагиваю, застигнутая врасплох. Испуганно кладу ладони на его гладкую грудь, пытаясь оттолкнуть.
— Ты что вытворяешь? — вырывается у меня. Голос хриплый и слегка севший, как будто чужой совсем.
Он лишь сильнее вжимается в меня, и, уткнувшись носом в мою шею, очерчивает легкую дорожку до ткани купальника и накрывает ртом мою грудь, прямо в купальнике. Хотя ткань такая тонкая, что преградой точно не является. Тело пронзает сладкая дрожь, испытывает на прочность, ищет прорехи. И конечно же находит. Эффект неожиданности сыграл свое дело. Все разумные доводы еще спят, тогда как эмоции бушуют от сладостной пытки, чего-то запретного.
Пытаюсь свести колени, но только еще больше прижимаюсь к нему, чувствуя, как от контакта в трусиках становится предательски горячо и влажно.
Уверена, что алкоголь и травка сыграли свое злое дело, потому что на трезвую голову я бы ничего этого не позволила. Вышвырнула бы его в два счета.
Но сейчас из моего горла вырывается тихий стон, и я выгибаюсь парню навстречу, уже не скрывая своего желания.
Макс тяжело дышит и жадными пальцами сминает грудь, бесцеремонно отпихивает в сторону нейлоновый клочок ткани на моей груди, и очерчивает бесстыжим языком набухший сосок, оставляя влажную дорожку. Его губы и впрямь мягкие и приятные, и реальность под ними начинает быстро исчезать, унося меня в запредельные высоты.
Вторую руку он отпустил с моих ног, что держал за своей спиной, потому что держать уже не нужно, я итак вжимаюсь в него изо всех сил, ощущая дикое желание вобрать его в себя целиком и полностью. Может сказывается длительное отсутствие секса, но крышу мне так никогда не сносило.
Опыта у меня мало, партнер был только один, и с ним у нас было совсем по-другому. Нежно, с долгой прелюдией, обязательными ласковыми поцелуями.
Здесь же мы даже не дошли до главного, как я уже была готова сгореть от желания и похоти. Терлась об его член, безмолвно требуя большего. Его ладонь уже нырнула под бабочку узелка на бедре и с легкостью развязала, открывая доступ к остальному. Ощутив прикосновение его огненных пальцев, не удерживаюсь и вскрикиваю, они нащупали мою влагу, с приглушенным стоном размазывая ее до бугорка.
— Черт, сестренка, ты такая мокрая для меня, — страстно рычит-шепчет мне в ухо, а я от одного его обжигающего дыхания готова кончить прямо сейчас.
Настойчивые пальцы теребят нежную плоть, не давая ни шанса отодвинуться. Отодвигаться и не хочется…Я лишь сильнее раздвигаю ноги и откидываю голову, как самая настоящая шлюха, желаю, чтобы он вошел меня грубо и резко. Нагло брал, сминал в руках, как дикий захватчик отбирает земли.
В этому минуту я не думаю ни о чем, полностью растворившись в ощущениях.
Широко распахиваю глаза, когда его палец скользнул внутрь и задвигался с изощрением медленно, словно наказывая, растягивая, приближая к оргазму, но не давая шанса получить его. Тихо всхлипываю, двигаюсь ему навстречу, чуть ли не умоляя.
Кажется, от травки очередной новый приход, но не тот, от которого хочется ржать, а тот, который возбуждает. Вцепившись в широкие плечи Макса, начинаю насаживаться на его палец, или уже, кажется, два пальца, двигаясь вверх-вниз, пытаясь сфокусироваться на нем, на его лице. Но сфокусироваться не получается, все плывет, полыхает в сахарном тягучем мареве, рассыпается от удовольствия, что начинает взрываться по всему телу. Большим пальцем он продолжает растирать по кругу набухший бугорок, и через несколько секунд я ярко кончаю на его пальцах, громко застонав его имя и откинувшись в его руках.