Алиса хватает ртом воздух, а потом вдруг улыбается, игриво, мягко…
— Зачем нам топить того, кто сможет обеспечить нам счастливую безбедную жизнь? Наша биография прозрачна как слеза изнасилованной девушки. Так что ты всегда можешь поднять данные и узнать, кто же мы такие…
— Тогда нахер ты на мой член нарываешься?
— Ну откуда ж я знала, что ты такой нежный… Просто хотела наладить с тобой отношения, но раз ты против, то я больше тебя не побеспокою. А теперь, может быть, ты отпустишь мои плечи, чтобы я наконец тебя покинула…
— Между нами не может быть никаких отношений, запомни это…
— Запомню… — выходит она из машины, сильно хлопая дверью. Бесит.
— По голове себе похлопай! — ору в открытое окно, а она мне средний палец показывает и убегает на территорию жилого комплекса…
Да, так лучше. Лучше ненавидеть ее, чем сходить с ума от спермотоксикоза…
Глава 6.
Я пулей поднимаюсь на восьмой этаж, пешком, чтобы почти задохнуться. Чтобы не думать. Не думать о том, как сильно я его ненавижу. Как каждый вздох рядом с ним подобен парам яда, отравляющий мою нервную систему. Залетаю в квартиру и хлопаю дверью… Прижимаюсь к полотну и выдыхаю. Долго. Шумно. Словно все это время рядом с ним под водой была.
И фразу зачем эту сказала. Хотела вызвать в нем хоть что-то? Увидеть отголоски раскаянья? Потому что если их нет, то он заслуживает все, что я ему приготовила. Потому что тогда я не буду чувствовать вину за то, что сознательно разрушаю его жизнь…
Сжимаю кулаки, пытаясь в себя прийти, но до сих пор чувствую напряжение… Расслабиться не получается. Так что иду в ванную, набираю горячую воду и почти варю себя в кипятке. Словно это отмоет его прикосновения. Словно это позволит не думать о том, что этот урод снова будет меня касаться. Не только касаться. Рано или поздно мне придется стать его подстилкой, иначе я никогда не вызову в нем полного к себе доверия, чтобы сделать все так, как мне нужно.
Нам нужно.
Слышу тихие шаги, и дверь открывается. Ирина немного сонная, в халате, проходит в ванную и садится на бортик, щупая воду.
— Господи, Алис, свариться хочешь?
— Когда три года моешься только холодной водой, то начинаешь ценить тепло.
— Ну да, — кивает Ирина, втыкая в меня оценивающий взгляд. — Рассказывай.
— Мне кажется, я переборщила. Ты говорила быть развязной и настырной, но он спросил, что я задумала…
— Да ладно? Этот щенок вряд ли хоть о чем-то может догадаться.
— Я бы не стала его недооценивать, он все-таки был лучшим в школе, — да, этот факт не делает его краше в моих глазах, но когда-то в школе я его уважала, потому что, несмотря на богатенького папу, он действительно любил учиться, любил побеждать.
— А по жизни лошара, которого любой болван разведет. Иначе почему все его проекты провальны?
— Потому что ты прикладываешь руку?
— Если бы он был умнее… Ну да ладно. Что именно он заподозрил?
— Ничего конкретного, просто подумал, что мои игры с ним неспроста, и, кстати, я тебе говорила, что лучше в непреступную поиграть.
— Ну, конечно, ведь тогда тебе не придется с ним спать?
— Да я же не отказываюсь, просто говорю, что доступных у него целый вагон, а он, хоть и мальчишка, но охотник. Мы ведь не хотим, чтобы он все понял раньше времени?
— Да что он поймет? Или ты надеешься, что в нем проснется совесть? Может быть, рассчитываешь, что он вспомнит одноклассницу, которую попользовал? Думаешь, поинтересуется тем, что с ней сделал его папаша. Думаешь, этим мужикам есть дело до твоих страданий? Тебе напомнить, что из-за него ты три года на зоне провела?
— Я помню! — боль острая сдавливает грудную клетку, а дышать становится невыносимо. — Я все помню и все сделаю как надо! Просто твоя тактика может не сработать, предлагаю выбрать другую!
— Чем быстрее ты начнешь с ним трахаться, тем быстрее мы сделаем дело и посадим отца и сына за решетку. И все. Свобода. Медицинский. Но ты, конечно, можешь поиграть в непреступную, тогда он просто найдет себе другую удобную дырку.