— Маленькие девочки живут ради того, чтобы злить больших, симпатичных мальчиков, чтобы поскорее получить по своей наглой попке.
— Ну так иди сюда, получишь заслуженное наказание или наслаждение, чего сама так выпрашиваешь.
— А точно получу? А то сейчас встану, подойду, а ты начнешь отнекиваться, что у тебя девушка, карьера, папа и вообще мы не одни и другие отмазки, — показываю пальцами «бла-бла».
— Я же тебя не трахаться зову, а просто дать по заднице. Поверь, удовольствие мне это доставит почти такое же, если бы вдруг ты мне отсосала.
— Пф, почти… Раз не трахаться, то я даже вставать не буду, — беру журнал и закрываю лицо. Чувствую его злость всем своим телом. От этого по нему словно иголок насыпали, так кожу покалывает. — И вообще, скучно с тобой.
Встаю с лежака, как можно более медленно. Беру полотенце, тапочки в руку, делаю пару шагов, виляя бедрами.
Еще пара шагов, когда слышу всплеск. Да, отлично, мальчик, сейчас я зайду в душевую, а ты за мной.
— Я, кстати, пойду душ принимать, так что если передумаешь…
— Мне кажется, ты еще не купалась, — говорит он как-то слишком близко, а я напрягаюсь. Инстинкт самосохранения просто вопит об опасности. Но поздно. Он просто хватает меня под коленки и спину и бросает в бассейн. Дыхание перехватает, я закрываю глаза, визжу и тут же захлебываюсь ледяной водой. Кажется, что глубина тут гораздо больше. Все больше и больше. Все глубже и глубже. Я не могу вынырнуть, я даже пошевелиться не могу. Только чувствую, как сердце, барабанившее где-то в горле, стучит все реже и реже.
Не сразу понимаю, что происходит, только чувствую на губах чужие губы, а на груди сильное давление.
— Дыши, блять, дыши! Убийства мне только не хватало. Одну девку уже сгубил, хватит, — слышу сквозь толщу воды и наконец выныриваю, сильно закашливаясь — Блять, слава Богу.
Тело дрожит до такой степени, что зубы стучат друг об друга. Я не утонула, но, кажется, сейчас замерзну.
— Да что ты такое, блять! — ругается Хворостов, подхватывает меня на руки, и несет куда-то. Наверное, хочет поскорее кому-то сплавить. Ирина будет орать, что сама виновата. Только не Ирине.
— К-куда мы?
Он заворачивает за угол, открывает ногой стеклянную дверь, усаживая меня на деревянную лавку. И тут же отходит, включая на приборной доске какие-то кнопки.
Сауна, это сауна.
— Сейчас, минуты две и будет тепло, — говорит он, и его самого, по-моему, трясет. Он делает невероятную вещь, просто садится сам, поднимает меня.
— Ноги раздвинь, — заставляет он оседлать его. Прижимает к себе и начинает растирать тело. Трет спину, руки, сильно, почти до боли. Но вместо дискомфорта я начинаю ощущать наслаждение, словно после морозной улицы наконец зашла в теплую квартиру. Крупное, твердое тело Миши излучает такой жар, что я невольно жмусь сильнее, только чтобы глубже окунуться в это ощущение тепла и уюта, которые дают воспоминания. Как мама отпаивала чаем, надевала теплые носки, растирала спину. Вот как делает сейчас Хворостов Миша.
— Удивительное свойство человеческого тела.
— Ты о чем? — ну наверняка не о том, как под моей задницей набухает нечто очень твердое.
— Когда мы стоим рядом, мне приходится задрать голову, чтобы посмотреть тебе в глаза, а когда мы сидим, мне даже делать ничего не нужно. Наши лица и так на одной линии. И наши губы…
— Алиса, — предупреждающе рычит Хворостов, но я лишь плотнее сжимаю свои бедра, вступаю в игру, поднимая руки, в кончиках которых колет теперь совсем по другой причине. Все-таки дьявол не может быть уродливым, он же должен привлекать к себе внимание. А Мише есть, чем привлечь мое внимание. Мышцами, которые он качает на тренировках, приятным запахом, который не смывается даже в бассейне, острым взглядом, от которого хочется бежать. — Ты согрелась?
— Да, но теперь мне очень жарко…
— Тогда нам нужно уйти, — пытается столкнуть он меня, но руками продолжает уже не растирать, а гладить, а я корю себя за мысль, что эта моя месть может быть очень и очень приятной. — Алиса, слезь с меня.
— Ну погоди ты, куда ты все время бежишь… Согрей меня. Обними меня покрепче. Я так испугалась.