Я тяжело вздыхаю, всё–таки открываю глаза и поворачиваюсь к Наташе.
– Ещё раз, – откидываю волосы со лба и хмурюсь.
– Владимир Александрович ждёт вас, – выпрямляясь, повторяет она. – Сказал, чтобы вы подошли к нему в кабинет.
– А–а, ясно, – снова ложусь на подушку и накрываюсь одеялом. – Передай ему, что у меня есть дела поважнее.
– Но Максим Владимирович… – походу, у Наташки начинается паника. Но мне плевать. – Он уже давно ждёт.
– Пусть ждёт, – отзываюсь я, отворачиваясь. – Можешь идти. И раньше двенадцати даже не вздумай меня будить.
Домработница нервно вздыхает. Я слышу, как она уходит и пытаюсь уснуть. Но уже поздно – реальность настигает и бьет наотмашь. Я вспоминаю вчерашний день. Как разговаривал с отцом про его новую бабу, как свалил из дома и… черт, даже помню ту девчоночку из бара, которую зажал в коридоре. Сама невинность. Личико у нее норм, да и задница, что надо. Но язык я бы ей откусил.
Воспоминания обрываются в тот момент, когда дверь в мою комнату распахивается и с грохотом ударяется о стену. Всё–таки открываю глаза и невозмутимо смотрю на отца. Застыв на пороге, он испепеляет меня взглядом. Но на меня это не действует. Кого он хочет напугать?
– Бодрит, – отмечаю, приподнимаясь на кровати и демонстративно зевая.
– Я был терпелив вчера, – начал отец, – терпелив утром… но сейчас моему терпению пришёл конец!
– Конец? – вскидываю бровь я. – Это тот самый, который ты не смог удержать в штанах, пока мама болела?
С наслаждением смотрю, как он багровеет от гнева, как трепещут его ноздри и плотно сжимаются губы. А потом, усмехаясь, наблюдаю, как отец стремительно шагает ко мне. Секунда – и я получаю хорошую затрещину. Аж башка кружится. Но я был к этому готов, поэтому даже не сдвинулся с места.
– Закрой свой рот! – орет отец, грозно нависнув надо мной. – Думаешь, мне было легко в те времена? Думаешь, ты один страдал?
– Один, – резко встаю с кровати и сдвигаю брови на переносице. Только что он снова полоснул по незаживающей ране. И это слишком легко выводит меня из себя. – И был с ней один. Потому что ты слишком занят вечно. Либо работа, либо твоя…
Глаза отца предупреждающе сверкают и я еле сдерживаю себя, чтобы не обозвать его суку. Мы молчим, сверля друг друга взглядами. Я точно знаю, что если этот разговор продолжится, то от моей комнаты ничего не останется – мы тупо разнесем ее в щепки. У отца такой же нрав, как у меня. Мы оба слишком вспыльчивые.
– Я жду тебя в своём кабинете, – наконец говорит он. Уже спокойнее и тише. – Даю тебе десять минут. Иначе разговора не будет и ты сам об этом пожалеешь.
Отец разворачивается и уходит, не закрывая за собой дверь. Зато ее закрываю я – от души хлопаю так, что грохот разносится по всей комнате. Взлохмачиваю волосы, хватаю пачку сигарет с тумбочки и иду на балкон.
Облокачиваясь локтями о парапет, с жадностью затягиваюсь и выдыхаю прозрачно–серый дым. Окидываю мрачным взглядом двор с мини–фонтаном, плиткой и клумбами цветов и становится ещё паршивее. Цветы здесь всегда сажала мама, а теперь за ними ухаживает совсем другой человек.
Может, я зря вернулся? Надо было подольше тусить у бабушки. Уехал туда, чтобы было легче, но походу эта рана никогда не заживет. С мамой я был слишком близок, только она могла усмирить меня, всегда выслушивала. У меня будто сердце выдрали, когда ее не стало.
Снова затягиваюсь. И теперь прокручиваю в голове слова отца. Пойти на разговор или нет? Что он ещё может мне сказать? И о чем я могу пожалеть? Думаю ещё пять минут, кидаю сигарету в пепельницу в форме черепа и иду умываться.
Холодная вода приводит меня в чувства. Закрываю кран и, облокачиваясь руками о раковину, задумчиво смотрю в зеркало.
Темные волосы липнут ко лбу, с них стекают прозрачные капли воды и, прокатываясь по лицу, срываются в раковину. Ресницы мокрые, чёрные, а в глазах клубится тьма. Беспросветная, тягучая. Порой я пугаюсь ее, а порой мне она нравится. Скалюсь своему отражению, вытираю лицо полотенцем и выхожу из ванной.
Черт с ним, выслушаю очередной бред отца. Интересно, что за сказка будет на этот раз.
Поднявшись на третий этаж, захожу в кабинет, молча усаживаюсь на стул, согнув одну ногу в колене, а вторую вытянув вперёд и выжидающе смотрю на отца. Он отрывается от своих долбанных бумажек за столом и поднимает на меня тяжёлый взгляд.
– Макс, давай поговорим по–взрослому, – начинает отец. – Спокойно.
– Ну давай, – ухмыляюсь в ответ, – постараемся.