Предупреждение ясно, как белый день: не выполнит — отец его уничтожит. Каким образом, я не знаю, но мне любопытно. Костя не производит впечатление податливого и мягкотелого, он не из тех кто просто примет наказание и оставит все как есть, он взрослый.
Что может сделать его отец, чтобы навредить ему? Отберет у него карточку?
В комнате повисает тишина. Мне становится неуютно и хочется вернуться в свою спальню.
— О, я присмотрю за ней. Отдыхайте и не о чем не думайте, — наконец говорит он, его губы кривятся и на них появляется зловещая улыбка.
Меня пугает ненависть в его глазах. Моя кожа горит, а щеки пылают без разрешения. Это больше похоже на угрозу, чем на обещание оберегать меня. В этот самый момент, я обещаю себе не попадать в ситуацию, в которых, я буду нуждаться в нем.
Я не могу на него положиться, так же как и на свою мать.
Прежде чем кто-то успевает сказать что-то еще, он поворачивается и выходит из комнаты.
Напряжение окутывает меня. Я хочу спросить, куда он пошел, но это не мое дело, и я говорю себе, что мне все равно. Он может делать все, что хочет. В любом случае, так будет лучше. Может быть, если я не буду мешать ему, он не будет мешать мне. Нет конфликтов — нет проблем.
Надеюсь, мы сможем поладить, по крайней мере, до возвращения родителей.
— Когда я вернусь, мы обязательно пробежимся по магазинам и зайдем в спа.
Мамин легкий голосок доносится до моих ушей, и я меняю выражение лица, даря ей поддельную улыбку вместо разочарованного хмурого взгляда.
— Конечно, классная идея.
Так и есть, но три года назад это звучало бы лучше.
Боже, мне нужно поменьше вспоминать о разочарованиях в жизни и о прошлом. Сейчас ничего нельзя сделать, чтобы изменить то, что произошло.
Жизнь бывает жестокой, так что смирись с этим и двигайся дальше, мысленно повторяю я.
— Вот и отлично. Не скучайте тут без нас. Все мы убегаем, нужно успеть на самолет. Я уверена, что с Костей все будет хорошо. Он иногда бывает немного угрюмым, главное не позволяй ему обижать себя. Он привыкнет.
Мама обнимает меня и целует в щеку, прежде чем уйти.
Дядя Саша как-то криво улыбается мне и следует за мамой, в то время как она повторяет список необходимых вещей. Я же остаюсь стоять в прихожей, мои ноги словно прилипли к полу.
Одиночество. Снова и снова я одна.
Слезы щиплют глаза, и я пытаюсь проглотить эмоции, но они не желают униматься и продолжают неконтролируемо течь по щекам.
— Все настолько грустно?
Его глубокий голос звучит у меня за спиной за мгновение до того, как его запах ударяет мне в нос. Терпкая мята с корицей. Я оборачиваюсь, вытирая слезы с глаз.
Откуда он взялся?
— Что грустно? — хриплю я.
Его глубокие голубые глаза смотрят прямо в мои, а после он обводит мою фигуру придирчивым взглядом и покачивает головой в стороны от удовольствия или, может быть, любопытства. Он как будто пытается прочитать мою душу, пытается увидеть мои секреты.
Нет. Нет, я не покажу ему, насколько я слаба. Насколько мне пришлось переломить себя, чтобы принять предложение его отца.
Он подходит ближе, его твердая грудь прижимается к моей. Я ощущаю его твердое, сотканное из мускулов тело, он великолепен, и я хочу отвести взгляд, но не могу.
Я уверена, что он хочет запугать меня, и ему это с легкостью удается, поскольку он, сантиметров на тридцать выше и как минимум на столько же килограмм тяжелее. Но страх это не все что я чувствую, есть и другое чувство, оно пробивается сквозь дрожь и панику, это странное чувство распространяет тепло в моем животе.
Я вынуждена запрокинуть голову назад, чтобы сохранить с ним зрительный контакт. Глубоко дыша, я втягиваю ноздрями его пьянящий аромат.
Мало того, что он великолепен, так он еще и пахнет сногсшибательно.
— То, что ей на тебя наплевать. То, что здесь, тебе не рады. Почему бы тебе не посмотреть фактам в лицо, Лера, ты никому не нужна. Никому. Ты просто дешевая лгунья.
Он мог бы дать мне пощечину, и это было бы не так больно, как слышать, от него правду о которой я пытаюсь не думать. Сжав руки в кулаки, я говорю себе, что не стоит бить его, ведь в какой-то мере он прав, и он не знает, насколько дерьмовой стала моя жизнь после той ночи шесть лет назад.
Он наклоняется к моему лицу, его глаза переходят на мои губы, и на мгновение мне кажется, что он может поцеловать меня, и я вроде как хочу этого.
Я хочу укусить его губу, пустить ему кровь и заставить его почувствовать боль, которая отзывается в глубине моей груди каждый раз, когда я делаю вдох. Но эта мысль мгновенно исчезает при звуке его стального голоса.