Хватит, Ангелина. Забудь!
— Марин, пойдем уже. У меня ноги замерзли.
Но у Липатовой слух, наверное, как у морской звезды, зато у Горской со слухом проблем нет.
Девушка выставляет руку вперед, хватая меня за рукав куртки.
— Погоди. Хоть издалека на него посмотри. В старости вспоминать будешь, смотря на беззубого мужа.
И снова все смеяться начинают.
— Сначала я планировала просто тебя по носу щелкнуть, чтобы не забывала свое место, но, судя по тому, как у тебя глазенки забегали, кажется, одного носа будет маловато. Девочки, вы со мной согласны?
Девчонки согласны. Смотрят на своего командира с уважением.
Я начинаю сомневаться в адекватности Горской, потому что такую чушь мог сказать только псих.
Но от взглядов всех присутствующих у меня сжимается горло. Я нормально реагирую на чужой смех, но когда смеются надо мной… На секунду теряюсь, пытаясь бороться с шоком и слезами, которые уже наворачивались на глазах. Но, как бы плохо мне ни было, никто не должен об этом знать.
Да пошли они все.
— А ты думаешь, тебе с ним что-то светит? — с ухмылкой спрашивает Марина, а потом качает головой.
Я стискиваю зубы.
— Марин, ты и правда сомневаешься в этом? Горская свое дело знает. Все будет быстро, грязно и без следов губной помады. Лиз, все нормально? Ты бледная какая-то. Может, с носом проблемы?
Липатова сначала смотрит на меня как на призрака, а затем начинает громко смеяться.
Бог свидетель, стерва сама напросилась.
Лиза прищуривается, а затем на ее лице появляется усмешка:
— Ты меня со своей матерью не спутала? Слышала, она у тебя та еще гонщица за обручальными колечками. Сколько у тебя отчимов было, а? Десять или пятнадцать? Все интересно было, а что потом случилось? Она тебя в общагу сдала, потому что ты ей надоела, или она в тебе конкурентку увидела?
Я с ужасом понимаю, что Горскую слышали все. Еще страшнее становится оттого, что эта гадина знает обо мне то, чего знать не должна. Черт возьми, я даже Маринке не рассказывала.
Чувствую руку подруги на своей спине.
— Ну ты и тварь, — со злостью говорит она Горской.
Лиза ликовала. И пока я приходила в себя, мимо нашего круга кто-то прошел, расталкивая всех на своем пути. Смотря на спину парня, узнаю Щербакова, движущегося в сторону черной иномарки.
Он нас просто растолкал, но даже этого хватило, чтобы я и его возненавидела. Кажется, моя злость распространилась на всех присутствующих на этой площадке.
Состояния хуже — просто не может быть. Или может… Оно было, когда мама была замужем за Покровским. Тогда какого черта я сейчас готова провалиться сквозь землю, раз уже прошла через все круги ада? Горская — дура. И я буду такой же, если ее слова меня зацепят.
— А ты с какой целью интересуешься? — спрашиваю, зачем-то продолжая смотреть на Демида, который, увидев друга, вышел из машины. — Студенты надоели, решила познакомиться с кем-то постарше? На дедушек потянуло?
Но меня уже никто не слышал. Все снова развернулись к Покровскому и наблюдали за тем, как к нему подошел Денис, что-то сказал, а затем парни развернулись и посмотрели прямо на нас.
У меня волосы под шапкой встали дыбом от этого взгляда.
Моя проблема была в том, что Покровский точно смотрел на меня, продолжая выслушивать друга.
Он не должен смотреть!
Я не хочу!
— Лиза, он на тебя смотрит! — доносится до меня голос одной из свиты.
— На кого тут еще смотреть? — самодовольно заявляет она, смотря на меня уничтожающим взглядом.
Марина подхватывает меня под руку и тянет назад.
— Пойдем домой. Этих куриц будем рубить ночью.
Я улыбаюсь. Впервые за последние несколько минут.
Уйти сейчас — это не побег. Это единственный шанс сохранить себе нервы.
Не оглядываясь, мы идем в сторону ворот.
— Ангелина! — выкрикивает кто-то за моей спиной.
Не знаю, сколько девушек с таким именем сейчас стояло на улице перед крыльцом универа, но я точно знала, что обращались именно ко мне.
Я заставляю себя продолжить идти, но ноги перестают слушаться, и я оборачиваюсь. Марина вопросительно смотрит на меня, а я в ответ способна лишь пожать плечами.
Покровский стоит все там же, но у меня и сомнений не возникло, что это именно он прокричал мое имя. Только его голос способен вызвать дрожь в моем теле. А я в этот момент дрожала, и никакие молитвы не помогут мне унять эту дрожь.
Интересно, что ему надо?
Чего добивается, выделяя меня?
На площадке сразу же становится шумно. Голоса не смолкают. Все пялятся в нашу сторону. Горская дышит так громко, что ее будет слышно в соседнем городе.