я пью твоих рос нектар...
... я смотрел, потому что не оторваться, я слушал, потому что ты смеялась, я молчал, потому что ты говорила... почему я не слышу тебя, почему не вижу?.. разве может быть так, что тебя нет?..
... ты пришла
и этим все сказано!
радость моя
под глазами
слезами размазана...
... люблю! и головой вперед, как в водопад, разбиться в радугу, взлететь и лечь прохладой брызг в прохладу плеч...
... и хотя мы одни с тобою, мы совсем не одни - балеринами над стеною танцуют огни..
все пройдет... останутся губы, целующие голубую соленую влагу твоих глаз...
... Мой саркофаг достиг дна... Разумные были, Разумные жили - станция опустилась в мертвом городе и стала одним из его домов...Разумные стали Безумными и погубили свою планету...
На стене единственной комнаты, что мне удалось откопать, осталась фреска, тусклая от патины времени. Женщина ждет любимого. Женщина ждет любимого, улетевшего к далеким мирам. Я долго вглядывался в лицо женщины, потом вылил на губку остатки воды и протер фреску. На миг засиял божественной красотой лик с твоими глазами и скрылся под распустившимися цветами...
Где мне найти высокие слова сильнее смерти? Они есть и они единственные:
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ
Глава шестнадцатая
--===Свое время===-
Глава шестнадцатая
Наташа словно расцвела. Как мы радовались каждой нашей встрече, телефонным звонкам, совместным прогулкам. А как она волновалась, когда я в первый раз привел ее к себе домой и познакомил с родителями. Я очень хотел, чтобы она понравилась моим старикам - так и случилось. Вроде бы само собой, естественно, Наташу приняли как родную в нашу семью, но только позже я понял, сколько такта было проявлено матерью и отцом.
Когда я, проводив Наташу, вернулся домой, отец сидел за столом и, видно, ждал меня.
- Садись, Валерий, поговорим.
Мать, как была в фартуке, пришла с кухни и тихо присела в кресле у телевизора.
Отец разглаживал складки скатерти, вертел очки в руках - искал слова.
Наконец, решился.
- Насколько я понимаю, у вас с Наташей серьезно? - спросил он, строго нахмурившись.
- Да, - сразу и твердо ответил я. И даже обрадовался тому, что сказал, что у нас с Наташей действительно серьезно.
- Ну, и как же вы рассчитываете дальше жить? - отец испытующе поглядел на меня. - Насколько я понимаю, Наташа замужем?
Разговор будет нелегким, подумал я.
- Официально замужем, но она не вернулась после санатория к мужу и живет сейчас с матерью и братом. Здесь, неподалеку.
- Брат младше ее?
- Нет, старше. Он мастер спорта. По ручному мячу. За ЦСКА играл. Сейчас работает не то тренером, не то завскладом.
- Насколько я понимаю... - отец третий раз употребил это выражение, и жить там негде?
Мать сдержанно вздохнула в своем углу.
- У них двухкомнатная квартира. В одной комнате брат, в другой - Наташа с мамой. Здесь, естественно, тоже негде - не приведу же я жену к вам на кухню, на раскладушку. Но вы не беспокойтесь, сами знаете, я стою на очереди в издательстве, мы строим дом на проспекте Мира, и мне обещают однокомнатную квартиру с учетом моего заболевания... А пока перебьемся как-нибудь... Кроме того, Наташу опять кладут в больницу - не долечилась она, судя по всему.
- Не может быть, сынок! - всплеснула мать руками. - Как же это получилось?
- Дела... - покрутил головой отец.
Я молчал.
Молчал отец.
Молчала и мать.
В словах не было необходимости, но мне было до боли жалко стариков. С их точки зрения, я еще совсем молодой и многого не понимаю, мне хоть бы сейчас пожить да не тужить, а я уже перенес серьезное заболевание, остался без дома, сын мой растет без меня, а я еще решил связать свою жизнь с милой, но беспомощной Наташей, которая не сегодня-завтра ляжет на больничную койку...
И, наверное, им где-то в глубине души было даже неловко чувствовать себя здоровыми и благоустроенными... Как объяснить отцу и матери, что не квартиру, не дачу, не машину - обрел я любовь, что пошатнулось Наташино здоровье от нашей разлуки, что пойдет она теперь на поправку...
Не надо им ничего объяснять, они поняли.
- Хорошо, - как о решенном деле сказал отец и больше для порядка добавил:
- Подумай все-таки...
- Чего же тут думать? - сказала мать. - Тяжело вам будет, Валерий, ох, тяжело, да уж чему быть - того не миновать. Может, чайку попьешь, сынок? А? С бараночками.
Глава семнадцатая
--===Свое время===-
Глава семнадцатая
Сам не знаю откуда и почему, но во мне проснулась и жила твердая, безоглядная уверенность - все у нас с Наташей будет хорошо, иначе просто быть не может. Поскорей бы ей только вылечиться. Наташе дали направление в клинику института туберкулеза, но попасть туда оказалось не так-то просто, мы ждали недели две, пока освободится место. Наконец, ей сообщили, что можно приезжать.
Когда я заехал за Наташей, она уже ждала меня, немного взволнованная, но сосредоточенная:
- Почему-то мне кажется, что именно в этом институте мне помогут.
Я постучал по деревянному дверному косяку.
Мать Наташи, Елена Ивановна, собралась было с нами, но Наташа упрямо замотала головой:
- Нет, нет, нет. Ни в коем случае. Я только с Валерой хочу. А ты потом приедешь, навестишь. Еще наездишься.
- Ну, хорошо, хорошо, доченька, - покорно согласилась Елена Ивановна. - Лишь бы тебе лучше было. Делай, как хочется. Давай-ка присядем на дорожку.
- И то верно, - случайно в один голос сказали мы с Наташей, улыбнувшись друг другу, но тут же стали серьезными.
Сели.
Я с Наташей на диване. Елена Ивановна - на краешке стула.
Воцарилось молчание. Стало слышно, как гулко тикает большой пластмассовый будильник, как глухо булькает вода в трубах центрального отопления.
Мы держались с Наташей за руки, смотрели друг другу в глаза, а Елена Ивановна - на нас.
- Ну, с богом, - шмыгнула она носом.
Мы поднялись.
В это время загремел звонок в передней.
- Когой-то еще несет нелегкая? - всполошилась Елена Ивановна. - Не заперто там. Никак Кирилл?
- Ну, боялся опоздаю! - крупный, громоздкий Кирилл сразу заполнил собой пространство комнаты. - Сестренка, родная моя, давай попрощаемся что ли?
Наташа утонула в объятиях Кирилла.
- Фу, уже успел, - брезгливо отвернулась она от него. - С утра. И не стыдно?
- День сегодня такой, - виновато потупился Кирилл. - Я и с собой прихватил, давай на дорожку, а?
Он вытащил из боковых карманов пальто две бутылки темного стекла с оранжевыми этикетками.
- Совсем без понятия, идол, - сердито закричала Елена Ивановна. - Ей к докторам, а она выпимши.
- Маманя, цыц, - добродушно отмахнулся Кирилл от Елены Ивановны. Это же не водка, а вино. Портвейн. "Лучший". Сто тридцать семь копеек с посудой. Тогда с тобой, Валерка? За Наташкино здоровье неужели не выпьешь?
- Вот вернется она домой здоровая, тогда и выпьем. Все вместе, - отрицательно покачал я головой.
- Это сколько ждать, - уныло протянул Кирилл. - Месяца три как штык. Столько мой слабый организм не выдержит.
- Бугай ты, слонище, еще жалуется, - с горечью в голосе сказала Наташа. - Слон и есть. Большой, добрый и глупый. Представляешь, Валера, пока он в свой ручной мяч играл и сам был, как ручной. Чемпион Союза, мастер спорта, любимец команды, а как ушел из большого спорта - кто он? Десятиклассник необразованный. Кому он нужен? Да никому, кроме забулдыг подзаборных. Проводили его, правда, с почетом, телевизор подарили, завскла дом назначили. Была я у него. Проходной двор. Всех алкашей с округи собрал. Сборная алкоголиков.
- Ребят не трогай, им тоже несладко живется, - помрачнел Кирилл.
- Гляди, добром это не кончится, - вздохнула Наташа. - Ну, хватит, поехали.
Мы вышли на улицу, я нес сумку, а Наташа ухватила меня за свободную руку и крепко прижалась ко мне. Мартовское солнце словно играло с городом в прятки, то скрываясь, то выглядывая из-за быстро бегущих облаков. Славный был денек.