Лицо лейтенанта багровеет, а рука с пистолетом начинает ощутимо подрагивать. Но наличие на моем плече автомата слегка сдерживает юношеский порыв.
- Откуда оружие?
- На посту ДПС подобрали.
- Подобрали? Он что там валялся?
- Именно что. Вот я и решил: не пропадать же добру.
- Немедленно сдайте оружие!
- А с какого, извините, перепуга? Мы, как Вы только что сами отметили, находимся в зоне боевых действий. Вы нас защитить не смогли. И автомат этот не Вы нам выдали. Так что, извините, оружия я Вам не отдам. И не беспокойтесь, если бы я захотел Вас застрелить, то поверьте легко бы это сделал уже раз десять, не меньше.
- Ах ты! – лейтенант пытается передернуть затвор, но тугая пружина очевидно нового ПМ не позволяет это ему сделать с первого раза. Когда же наконец его патрон оказывается в патроннике, мой автомат уже нацелен ему в лоб.
- Вы бы, товарищ лейтенант, пистолетом не махали. Вообще-то он, если заряжен, может и выстрелить.
Дашка громко фыркает за моей спиной, что окончательно выводит из себя бравого воина. Он спрятал мой паспорт в нагрудный карман и угрожающе сказал:
- Следуйте за мной!
И добавил уже обращаясь к солдатику.
- Федулкин, доставишь этих к майору. Да гляди за ними в оба!
Бравый Федулкин, которому больше подошла команда глядеть в четыре глаза, важно приказал нам идти вперед. Ну что тут поделаешь? Если полицмейстер говорит: садитесь, как-то неудобно стоять. Мы пошли, причем солдатик несколько раз утыкался стволом своего оружия в мою спину. Наконец мне это надоело.
- Слышь ты, Аника-воин. Не тычь в меня стволом. Сохраняй между собой и конвоируемым небольшую дистанцию. И запомни: настоящий враг тебя бы сразу же обезоружил.
Солдатик обиженно засопел, но тыкать перестал. Ну детский сад, штаны на лямках, а не армия. Если и майор у них из той же артели, то надо валить отсюда поскорей. Пока всю эту гоп-компанию не обнаружили натовцы и не раздолбали ее вместе с нами под орех.
Майор оказался настоящим. Уже немолодой, кряжистый мужик с усталым лицом и красными от недосыпа глазами. Я рассказал ему все, кроме естественно своего иновременного происхождения. Предъявил удостоверение сотрудника ФСБ по московской области – было в моем вещмешке и такое. Хорошо, что прихватил тогда впопыхах. Теперь вот пригодилось. Фотография в удостоверении тоже была моей. Академик с Доком заранее планировали мое возвращение и вторичную заброску. Кстати, живы ли они? Несмотря на все свои приключения, я был рад, что когда-то нас свела судьба. И сейчас с тоской думал, что возможно мы уже никогда не свидимся. И еще я думал о том, что, если майор прикажет нас обыскать, мне придется его вырубить, что может привести к стрельбе. Был бы я один, а так ведь ребята мои могут пострадать. Я к ним настолько привык, что уже без запинки называю моими. Да и в наших солдат стрелять не хочется. Ох как не хочется!
Но обошлось. Ознакомившись с моим документом, майор вернул мне удостоверение и кивком головы предложил сесть.
- Ну и куда следуете, капитан? – устало спросил он.
- В Энск – коротко отвечаю я, и чтобы предупредить последующие вопросы, добавляю информации:
- Я выполняю приказ своего руководства и мне необходимо попасть в Москву.
Лицо майора выражает откровенное недоумение:
- А Вы знаете, что в Энске противник.
- Они заняли город?
- Не знаю, рации у меня нет, а мобильная телефонная связь не работает.
- Скажите, а тут рядом есть аэродром?
- Конечно, под Энском стояли наши «стратеги» - полк «Белых лебедей». Правда, его собирались
переформировывать.
При последних словах майор горько усмехнулся. И я понял его. Все эти переформирования, в конечном итоге, приводили к сокращению численности личного состава и утилизации материальной части. Сколько генералов, число которых, кстати говоря, почему-то не уменьшалось, нагрели руки на таких переформированиях. Сколько дач и особняков было построено, сколько любовниц получило роскошные подарки от генеральских щедрот. Один министр даже любовницу свою в генералы произвел – а чего: старалась видно очень. Вот только наша армия, постоянно расхваливаемая по телевидению и в прессе, становилась все меньше и слабее. Ну да что теперь вспоминать! И здесь видно та же картина маслом: вор на воре и бабло на офшоре.
А потом мы с этим майором выпили. Именно, что выпили, а не напились. У меня оказалась пластиковая фляга со спиртом, в вещмешке нашлась кое-какая закуска. Так что по «пятьдесят с прицепом» мы осилили. И майор, которого звали Семеном Ильичем Малышевым, рассказал мне свою невеселую историю. Он был опытным воякой. Сразу после училища попал на Кавказ, где прошел хорошую школу выживания. Затем были и другие горячие точки на необъятных просторах бывшего Союза. В одной из таких командировок Малышева ранило осколком мины-«монки» в руку. Ранение было легким, но треклятый кусочек железа зацепил какой-то там нерв, и рука тогда еще капитана Малышева перестала свободно сгибаться в локте. В награду ему поменяли четыре маленькие звезды на одну большую и хотели уже комиссовать. Но идти Малышеву было некуда. Семья распалась, жена увезла детей к себе на родину, ставшую к тому времени заграницей. Он бы скорее всего спился или чего и того хуже, но помог бывший сослуживец, занявший небольшую, но весьма «теплую» должность в Генштабе. В конечном итоге, Малышева оставили в рядах вооруженных сил и направил дослуживать пенсию в районный военный комиссариат – помощником военкома.